Ну то есть нет, конечно. Нити на шее – не дадут о себе забыть. Но, по крайней мере, я не стану грустить насчёт утерянной любви. Чёрт бы её побрал. Да и лорда Марка заодно.
…Стебли травы на холме чуть шевелились от слабого ветра. Раньше бы я не смогла на них глядеть, потому что в памяти сразу возникали нити 'паутинки'. Такие же тонкие, серебристо-серые. А сейчас – 'бугурт', как говорит Павел с Земли, уже минул. Прошла злая обида. Ну, болячка; ну, делать нечего… Что с того, Орм меня заешь?! Смирилась, братцы, с тем, как мне плохо; и что вы думаете – сразу полегчало.
Высокую фигуру на краю склона я заметила не сразу. Должно быть, он подошёл (тихо-тихо), пока я упивалась бессолнечным небом (а оно и впрямь смотрится… впечатляюще!), да вечерней прохладой. Правду говоря, когда я разглядела силуэт Феры в сумраке, то чуть от ужаса не шарахнулась прочь. Хоть мы и давно знакомы, а все-таки… Все-таки… Вот это осознание, что еле видный, зыбкий контур передо мной – не просто сгусток ночной тьмы: КТО-ТО там стоит. КТО-ТО огромный, с ужасно длинными, как палки, руками. Именно его тело казалось тебе только что продолжением тёмной линии горизонта…
В общем, непередаваемо. Это можно только почувствовать на собственной шкуре. Мурашки по спине; холодный ветер становится ещё противней.. Ты стоишь, не надеясь уцелеть, совсем беззащитная, – а ОН широкими шагами бредет по склону; чуть-чуть, пол-минуты, не больше – и ты, конечно же, не успела заметить, что ОН – рядом.
–– У-у-у, – сказал Фера. – Сье-ем. Проглочу!
Я прыснула.
–– Ты все такой же, старик!.. Рада тебя видеть.
–– А я рад, что ты снова смеешься, – глубокомысленно заметил он.
–– Что ж мне ещё делать-то? – я присела на корточки. Шлепнула ладонью по большой чёрной ступне. – Плакать? Это было бы слишком.
–– Да, я знаю. Ты сильней, чем кажешься, девочка. Ведь обрела в конце концов силу, чтобы пережить разрыв с ним… – лешак, должно быть, хотел сказать 'со своим другом', да не решился. – Со своим мужчиной. И ты сумела выдержать вот это, – длинной лапой он прикоснулся к моему горлу.
–– Но-но-но, – я прищелкнула языком. – Не шути с этой хворью, Фера! Ещё сам подцепишь – как я тебя, здоровилу такого, выхаживать буду?
–– Я не боюсь 'паутинки', – лешак покачал массивною головой. – Зря волнуешься… Я бы на твоём месте больше про Марка думал!
–– Марк?.. Да при чем тут вообще Марк?
–– Он человек, как и ты, – туманно пояснил Чёрный. – Значит, не застрахован от заразы.
–– Ну это, знаешь ли, рассуждения вроде 'у каждого свой рок, и заранее не ясно, где он тебя настигнет'. То, что мой… – я помолчала пару секунд, – сэр рыцарь, говоря теоретически, мог заразиться (и то, что я больна-таки!) на деле ничего не означает.
('Теоретически'… Ох, Агни, нахваталась ты от Марка умных словечек! Теперь оно, надо думать, вовсе неискоренимо…)
–– Хочешь верить в это – верь, – хмыкнул он. – Все равно пойдешь к нему выяснять; никуда не денешься.
'Я? К лорду-рыцарю?! Ну, Фера, ты и даёшь!' Вслух я, понятно, ничего не сказала, лишь выдавила горькую (и едкую) ухмылку.
–– Идём, – он махнул рукой в сторону темной чащи, давая понять, что разговор закончен. – Отдохнешь у меня, отьешься, отоспишься как следует… А там и о возвращении в деревню можно будет подумать.
Я поднялась. Положила ему руки на пояс (верней, чуть ниже, – куда доставала). Прильнула к огромной чёрной спине, изобразив (но он, конечно, все понял и не поверил), до чего растрогана, едва ли не в умилении нахожусь.
–– Эхе-хе… Как бы я без тебя одна тут маялась, приятель!
Последующие дни, проведенные у Феры в норе, были до ужаса тихими, спокойными; я даже не ожидала. Ничего не делала – просто лежала, забыв обо всем, что окружает меня. В сытости, в блаженном уюте… И, если б не 'паутинка' (а горло по-прежнему першило и ныло!), я могла бы сказать, что лучше, чем сейчас, мне не было и не будет никогда.
Фера являлся в нору, хоть и нечасто. Обнимал меня, тыкал в плечо своим кабаньим рылом. Конечно, сейчас совершенно не приходилось выбирать, однако же любовник из него был, по меньшей мере, неплохой. (Запретив себе тосковать по обьятьям и поцелуям Марка, я наконец-то, сама не зная, сбросила с плеч тяжелейший груз, который давил… ну,