Громкий хлопок заставил Джонатана вздрогнуть, он огляделся вокруг и с облегчением осознал, что, наконец, остался один в квартире. Резким движением он сдернул покрывала с постели и бросил в корзину с грязным бельем. Не застелив свежее белье, Джонатан прыгнул на кровать и, словно большой ленивый кот, растянулся на ней. Незнакомый запах женских духов заставил его поморщиться. Это был приятный аромат, но его чужеродность отталкивала Джонатана. Он с трудом переносил, когда Эмилия, его невеста, оставалась ночевать у него, что же касалось других девушек – следы их пребывания должны были мгновенно исчезнуть отовсюду – из его квартиры, кровати, с его кожи, не столько из-за осторожности, сколько из-за его личной брезгливости ко всему, что не имело отношения к нему лично.
Гарсиа задумался о предстоящей вечеринке в Апстейт Нью-Йорке. Эмилия уже там, и он знал, что ему быть там тоже следовало: не каждый раз предоставляется такая небывалая возможность наладить контакт со столь важными людьми, собравшимися в одном месте. Отец Эмилии, который поначалу с осторожностью и небольшим пренебрежением рассматривал его кандидатуру на руку дочери, потихоньку принял молодого и амбициозного парня под свое крыло.
Лежа на кровати с закрытыми глазами, Джонатан обдумывал план действий, очень подробно вырисовывая в своем воображении, что он наденет, с кем из гостей заговорит первым, какая шутка рассмешит даже самых суровых, с какой женщиной можно будет пофлиртовать, а от кого ему лучше держаться подальше. Прервал его размышления неожиданный звонок.
"Мама" – высветилось на экране его телефона. Лицо молодого мужчины исказила гримаса недовольства, он догадывался, если ответить сейчас на этот звонок, он затянется надолго. Джонатан отключил звук и сел на кресло на противоположной от кровати стороне, закрыв глаза, он молча ждал, пока экран телефона погаснет. Но его ожидания не оправдались, его мама, Виктория Гарсиа, настойчиво продолжала звонить своему сыну, на третий раз Джонатан сдался и взял трубку.
– Оля, ихито. Здравствуй сынок, – по-испански защебетала Виктория, женщина, которая, несмотря на многодетность, сохранила юношеский задор и детскую непосредственность.
Ее нисколько не смущало, что ее собственный сын старательно избегает общения с ней и даже как будто стыдится ее. Она этого даже не замечала, ей слишком много пришлось выживать в этой жизни и поэтому все, что не способствовало этому выживанию, не отпечатывалось в ее сознании, и всякого рода сомнения и неудобства рассеивались как утренний туман, когда на горизонте появлялась выгода. Эта черта, которая была также присуща и ее сыну и которая всегда помогала Джонатану в жизни добиваться успеха, больше всего раздражала его в матери, он как будто смотрелся в зеркало и морщился от собственной неотесанности и плебейских замашек.
Сейчас же Виктория поставила перед собой конкретную цель – устроить жизнь своего младшего сына