Внутри было по-гномски тепло, светло, чисто и уютно, да и народ в основном выглядел прилично, поэтому я не стал приглядываться и оценивать, а смело направился к пустому столу у широкого окна с видом на площадь. Хотя мы и договаривались встретиться у ворот, но дрожать под стылой мелкой моросью мне было неинтересно, и я сел так, чтобы видеть в окно проходную и не пропустить напарников.
Пока обустраивался на месте и с непонятной злобой запихивал от греха подальше в ящичек под откидной крышкой сиденья свой вещмешок, подскочила девочка-гнома, официантка. Тактично подождав, пока я не разберусь с багажом и не усядусь за стол, она вежливо отвесила шутовской книксен, молча сунула мне под нос рукописный листок меню и усвистела куда-то. Немного обалдев от такого приёма, я стал разбираться в гномьих корявках (язык бы не повернулся назвать это рунами), на плохой бумаге, но сумел разобрать только цены.
Вновь неслышно подошедшая давешняя гнома ловко одновременно поставила горячий чайник, кружку и миску с одиноким подозрительным пирожком на стол, потом молча вытащила у меня из-под носа меню и, перевернув его нормальным текстом кверху, сунула обратно. Я привык к гномьим заморочкам, поэтому не стал никуда вчитываться, а сделал заказ в том же стиле, просто показав ей пальцем на строчки с надписями и рукописными картинками.
Потом опомнился и вслух попросил собрать мне с собой пакет пирожков на рубль, потому что чёрт его знает, что там будет дальше.
– Хорошо, – наконец сказала официантка, даже не подумав улыбнуться, и отправилась на кухню. Я спохватился и резко перевел взгляд в окно, но никого на площади не увидел. Повертелся, втихую заново осматривая зал и гостей в нём, ничего интересного не высмотрел, успокоился и стал ждать друзей и борщ. Кто первым придет, тот и молодец.
Странное дело по нынешним временам, когда каждый тянется к своим, и все стремятся жить кланами и союзно, но друзья мои, Далин и Арчи, людьми не были. Далин был гном, а вот Арчи был полуэльф. Или квартерон, то есть эльф на четверть. А может, и на три четвёртых – чёрт его знает, в самом-то деле. Стопроцентным человеком в нашем экипаже был лишь я.
В любом другом месте такая команда выглядела бы странно, но среди экипажей дирижаблей это было обычным делом. Механик, почти всегда из гномов, маг, почти всегда из эльфов-полукровок, и кто угодно в роли штурмана-навигатора, то есть меня.
Далин – это вам не просто гном, а был он эталон всего гномского. Высокий, то есть где-то мне под подбородок, но при этом ощутимо тяжелее меня. Крепкий, широкоплечий, подтянутый, и с кулаками, слава богу, чуть поменьше моей головы. За собой он следил, и лётные комбинезоны механиков сидели на нём, как костюм-тройка на ином денди. А уж бороду себе имел на зависть любому соплеменнику, густую, чёрную, но короткую, чтобы без проблем ковыряться в двигательном отсеке нашей «Ласточки».
Всё у него всегда было выверено до миллиметра, и каждая вещь знала свое место. Я вот точно знал, что среди множества вещей, упрятанных по его карманам, в обязательном порядке были: охотничьи спички, бензиновая зажигалка, набор иголок и ниток, маленькая рулетка, отвертка, небольшой универсальный гаечный ключ, аптечка и три ножа. Один большой в хитрых ножнах на поясе, один складной колбасный и один многофункциональный со множеством инструментов, сделанный его соплеменниками по образу и подобию, как он с гордостью выразился, древних же гномских ножей. Я тогда не стал с ним спорить, потому что при всех своих положительных качествах был он чрезвычайно зануден и агрессивен. А уж какой при этом сидел в нем бес противоречия, толкавший его в любой спор, я даже представить себе не могу.
Этот самый бес, подкормленный природным занудством и агрессией, и заставил нашего Далина в юные годы совершить какие-то подвиги, за которые его неблагодарные сородичи живо выперли из родных гор с голой жопой на мороз. Но тот, оказавшись на свободе, нимало не горевал, а с лёту завербовался в дружину, и пришёлся там ко двору. Первое впечатление на общем фоне он произвёл очень хорошее, ведь тогда в рекруты гребли всех подряд, сложные были времена.
Армейский устав Далин принял всем сердцем, поэтому быстро вырос в унтер-офицерских чинах. Повоевав и освоившись, уже в звании старшины, он принялся наводить во вверенном ему подразделении свои порядки, исходя из собственного обостренного понимания справедливости. А так как справедливость вершил он в основном кулаками, для экономии времени, и бросался спорить с начальством по любому поводу, то история c изгнанием повторилась, хотя надо признать, что из дружины его ушли как заслуженного, и уволили в запас со всеми регалиями и правом на совсем небольшую пенсию по ранению. Вновь оказавшись на свободе, Далин вспомнил что он механик по рождению и по призванию, и прибился к мастерским в Новониколаевском аэропорту, где мы с ним и познакомились.
Вообще первое впечатление производил Далин на