Между тем первая в России книга о женщинах-режиссерах сложилась, и держать ее в столе нельзя. В ней – анализ «полевых исследований» и впечатлений от многолетних просмотров женского кино и общения с кинорежиссерками. Да, именно этот феминатив[2] мне представляется подходящим, поскольку он ставит под сомнение закрепленную в русском языке лингвистическую универсальность понятия «кинорежиссер» как мужской профессии. В разных киношколах женщины стали осваивать «новые ремесла» – одно из центральных понятий метамодернизма, которое вбирает в себя идею «космического ремесленника» Делёза и Гваттари[3], отсылает к практикам алхимиков как операторов Космоса и образу художника-маньериста, стремящегося объединить идею и правило, творческую свободу и академическую подготовку. Если смотреть с исторической дистанции, неожиданно предложенной пандемией, это, с одной стороны, неоромантический взлет авторов, а с другой стороны – поиск исторической глубины. Неслучайно одним из центральных жанров женского кино стал байопик[4] с его попыткой переписать историю культуры и науки. Здесь префикс «мета» нужно воспринимать в значении «посреди» – между различных практик (материальных, технологических, социальных, политических, цифровых).
Масштабное освоение женщинами «новых ремесел» привело к радикальному перевороту в соотношении сил в киноиндустрии разных стран, заставило заговорить о новой фемоптике, о супергибридности жанров, разнообразных стратегиях перформатизма[5], о нелинейности и многовариантности развития кинематографа, о новой «структуре чувства» метамодерна, порожденной четвертым типом капитализма[6], платформами и политикой. Этот огромный пласт фильмов позволил увидеть неоромантический поворот в киноискусстве, свидетельствующий о важном для метамодернизма «бытии между», своего рода колебании (осцилляции) между иронией постмодерна и «новой искренностью» модерна, – как тот самый маятник, раскачивающийся между крайностями, но оказывающий определенное влияние на процессы скрытой перестройки российского общества и производящий аффекты в медиапространстве. Книга эта является и результатом осмысления шестилетнего опыта кураторства женской программы Московского международного кинофестиваля, позволившего мне дисциплинировать усилия по поиску новых фильмов и теоретических текстов и привлечь внимание к глобальным процессам стремления к гендерному балансу, который стал мечтой многих женщин в киноиндустриях XXI века…
Что вы найдете в книге?
Эссе, свидетельствующие о невозможности современного выстраивания завершенной картины мира, существующие между исследованием и концептуализацией как эпистемологическое письмо, данное нам в ощущениях культуры и политики, и характеризующие жанровую критическую форму метамодернизма.
Обширные концептуальные обзоры ситуаций в игровом женском кино на Западе и в России, в которых я пытаюсь ответить на вопросы: почему и как все изменилось?
Портреты женщин-режиссеров, которых я особенно ценю за их проекты перформатизма в последние двадцать лет. В создании этих портретов помог мой опыт киноведа-американиста и критика современного российского кино и искусства.
Поскольку я не считаю себя специалисткой в документальном кино, ему в этой книге отведена только глава, посвященная документированию акций Pussy Riot[7]. Гигантский пласт мировой документалистики, благодаря которой в профессию пришло множество женщин, оставляю для коллег. Или отправляю к англоязычным публикациям, которых уже очень много. Мой фокус – игровое кино, которое я предпочитаю за особый идейный и формотворческий поиск. Здесь ситуация взрывная, противоречивая, интересная, поскольку женское кино не только проводит различные идеи феминизма, выработанные за прошлый век и находящиеся друг с другом в сложной полемике и взаимодействии, но и предлагает многочисленные и глубоко авторские женские фантазии, в которых находят художественное отражение самые разные актуальные проблемы: патриархат, семья, сексуальность, религия, феминность[8], маскулинность, война, образование, материнство, власть, насилие, харассмент[9], разнообразие, класс, гендер, история,