– Так свои люди, сочтемся.
Степаниду от моей улыбки слега передернуло, но возражать она не стала. Сгребла трояк и засунула себе в лифчик. Я подхватила куртку и направилась к выходу, дернув Михалыча за руку.
– А чай, как же? – Запоздало опомнилась гостеприимная хозяйка.
Я, чуть ли не земно кланяясь, скороговоркой выпалила:
– В другой раз обязательно. А сейчас уж поздно. Спасибо большое.
Михалыч все еще стоял на пороге, похоже собираясь поясно кланяться. Я опять его дернула за руку.
– Пошли уже! Избу выстудишь, да и кум, поди, заждался.
Через несколько минут мы были с ним за забором. Я с облегчением выдохнула. Вот же, опять умудрилась вляпаться! Мои мысли прервал Михалыч.
– Надо бы к Афанасьевне заглянуть. Волнуется, поди.
Я похлопала на него глазами.
– А с чего это ей вдруг волноваться? Вроде, пока все спокойно. Ты мне лучше скажи, – я всунула ему поллитровку в руки, – С какого такого перепугу к тебе кум на ночь глядя явился. Вы там с ним сейчас накушаетесь. А тебе ведь завтра с утра на работу. У нас во, новый зоотехник приехал. Ему место надо показывать, где ферму лосиную будут строить. А место это – в твоем обходе.
Михалыч как-то странно на меня посмотрел, разулыбался, а потом и вовсе, начал смеяться с подквакиваньем, что выдавало крайнюю степень веселья у него. Я терпеливо ждала, пока он закончит веселиться, нахмурив брови. Когда, отсмеявшись, он стал вытирать ладонью глаза, я сурово спросила:
– И чего тебя так развеселило в моем вопросе?
Михалыч посмотрел на меня с улыбкой.
– Да, погоди ты, Викторовна, сердиться. Я думал, ты догадалась …
От подобных речей я стала еще больше злиться.
– Догадалась, о чем???! – Так у меня язык и чесался, чтобы добавить крепкое словцо.
Михалыч, довольный тем, что в кои то веки он понимает больше, чем я, начал обстоятельно докладывать.
– Я с новым зоотехником в общаге был. Вводил, так сказать, молодого специалиста в курс дела. – Я нахмурилась еще больше. Надо будет еще потом разобраться, что это за «курс» такой, что парень смотрит на меня, как на дракона. Михалыч мою мимику заметил, и поспешил перейти на следующее событие в его рассказе. – Так вот, смотрю, по улице в сторону конторы Афанасьевна бежит. Зайчика моего у крыльца увидала, да прямо в двери. Тут я вышел, и спрашиваю, чего, мол случилось. А она, испуганно так: «Олюшка к Степаниде за маслом пошла». А я, то, сначала, и не понял вовсе. Смотрю на нее и спрашиваю: «И чего ты в этом страшного нашла?» А, она на меня так, по-особенному посмотрела, да и обругала еще. Ты что, говорит, козел старый, совсем из ума выжил? А мне такое обращение обидно стало. Только я собрался ей укорот дать, как она, жалобно так, говорит: «Ты что, забыл, что ли, кто у нее в кумовьях то был? Да и Петька то, племянник ейный. А где у нас сейчас Петька? То-то…!» Тут я сообразил, что ты за маслом то пошла в это гнездо аспидное, а сама-то, и знать ничего не знаешь. Вот и кинулся тебя выручать. Степанида то, баба сурьезная. И зашибить ненароком может.
Я хлопала на Михалыча глазами.
– Погоди,