Я никогда не была особенной девочкой, не смотрела фильмы про «дивергентов», не читала антиутопичные романы, где события подстраиваются под главных героев, помогая решать проблемы. Не могу назвать себя и неудачницей, – нет. Я слегка пухлая (в прошлом), двадцати восьмилетняя леди, которая сменила за последний год несколько видов диет: медленно перетекая от спортивного питания до практически травоядного образа жизни. Не то чтобы я не видела результатов проделанной работы после определенной диеты, я просто оказалась каким-то шопоголиком, которому кажется, что каждая следующая методика сделала бы свое дело быстрее. И вот я, полгода употребляющая только здоровые продукты с маркировкой «эко», сижу и поглощаю песочную корзиночку с брусничным джемом. Вы спросите меня: Почему? Ты сдалась? Все оказалось неэффективным? – Нет. Я просто счастлива. И это осознание дает мне право сегодня поглотить 476 калорий, а завтра натянуть любимый спортивный костюм с кроп-топом и выйти на пробежку в до боли знакомый дендропарк.
Свою историю я еще не начала, не думайте. Это плавная подготовка и разогрев ваших мышц души и фантазии перед главной нагрузкой.
Вообще, я поняла, что без любви к себе не получится завоевать и малую дольку сего мира. Даже своего маленького мирка под названием «зона комфорта». Эта зона просто превращается в бесконечную зону дискомфорта, когда ты не можешь без сожаления и мысленного плевка в свою сторону пройти мимо зеркала. А оно как назло большое и в пол. И зубы не того оттенка, которого хотелось бы добиться, и губы тонкие, как нити, связывающие тебя с вселенной красивых людей: вот-вот отбросит тебя от них на миллионы световых лет.
Моя мама, когда была жива, всегда в детстве повторяла мне, какая я у нее красивая. И я, в силу детской доверчивости, ей верила, честно. Больше всего на свете я любила мгновения, когда перед сном она приносила кружку с теплым молоком и какую-нибудь вкусную булочку с маком или творогом. Нежно гладя меня по голове, она рассматривала глобус, стоящий на краю письменного стола. Представляла, как мы будем путешествовать в самые далекие и забытые уголки планеты. У нас даже было несколько маленьких традиций перед сном: я раскручивала глобус с закрытыми глазами и аккуратно останавливала его, указывая пальцем в какую-нибудь точку. Точку, куда мы обязательно отправимся, как только папе дадут на работе отпуск или выходные. Я очень хотела оказаться где-нибудь у моря, чтобы папа, как все обыкновенные люди, надел бы дурацкую панаму, шорты и солнечные очки. Чтобы шел по раскаленному песку босыми ногами к нам с мамой, прихватив горячую и вкусную вареную кукурузу, обдувая свои пальцы муссонами собственного выдоха. Но когда мы смотрели на него очень грустными глазами, в которых бегущей строкой можно было прочитать: Пожалуйста… – он отмахивался, объясняя отсутствие времени тем, что работает для нашего же благополучия. Да, мы действительно ни в чем не нуждались. Правда, было кое-что, чего нельзя было приобрести ни в одном детском магазине – время, проведенное с ним. Не помню точно, но кажется, я откладывала деньги именно по этой причине, чтобы купить несколько часов наедине с отцом.
Мама, кстати, поддерживала меня всегда, но не могла повлиять на закостеневшее сознание трудоголика, которого любила больше всего на свете. Наверное, даже больше меня. Я никогда не ревновала, но осознание жило во мне с малых лет. Я знала, что вечера с папой вдвоем на кухне, мама не променяла бы ни на что другое. Я слышала, как за поздними ужинами, они мило ворковали, смеясь над чем-то понятным только им двоим. Они делали это шепотом, чтобы не разбудить меня. Под это еле уловимое щебетание я всегда и засыпала.
Когда-нибудь я обязательно смогу объяснить умыслы и жестокие повороты судьбы. Только не сейчас, не в данную минуту, не в этом месяце, не в этом году. Мамы не стало очень рано, помню, что ходила в пятый класс. Около двенадцати лет мне было от роду, когда я ощутила, что означает фраза «И каждый раз навек прощайтесь, когда уходите на миг…». Кажется, мне не хватило каких-то мгновений, чтобы досказать все, что думалось, что писалось в блокнотах и дневниках. Я готовила ей подарок: хотела переплавить много свечек и сделать одну большую в форме сердца. Я хотела подарить ей свое сердце, но не успела. Ее сердце не выдержало и остановилось раньше…
Не хочу долго и много об этом писать, но страшно было смотреть в глаза папе. Я избегала его. Знаю, что поступала неправильно. Знаю, что нужно было поддержать, но мне было до ужаса невыносимо больно представлять, что увижу в его глазах страх. Парализующий страх от того, что смысла жизни больше нет. Я знала, что это так и не хотела искать подтверждений своим догадкам. Я хотела жить в неведении, так становилось чуть легче и спокойнее. Я завтракала и ужинала раньше него, я старалась как можно меньше говорить о себе, и как можно больше на отвлеченные темы. Кажется, он делал все тоже самое, что и я. В итоге мы вели беседы на темы, не интересующие нас обоих. Старались отдалиться друг от друга, как будто это помогло бы нам забыть то горе, которое пришло в нашу семью. Мы проживали его каждый сам с собой, даже не попытавшись смириться с утратой