Ульдиссиан снова закашлялся, но на сей раз так, точно всего лишь прочищает горло, и поднял веки.
От изумления Мендельн невольно разинул рот.
– Ульдиссиан! Не может этого быть! Ты же… ты же…
– Где…
Осекшись, старший из сыновей Диомеда снова откашлялся и повторил:
– Где… он?
– Кто?
– Ахи… Ахилий…
Только тут Мендельн понял, откуда взялась стрела. По-прежнему крепко, что было сил сжимая Ульдиссиановы плечи, он устремил пристальный взгляд в заросли. Конечно же, разглядеть ему ничего не удалось, но многое ли это теперь могло значить…
– Да нет же, нет! – воскликнул младший из братьев, вдруг осознав весь ужас высказанного Ульдиссианом обвинения. – Это какая-то хитрость, проделка Инария, а может, даже Церкви Трех! Ахилий бы ни за что…
Ульдиссиан не без труда поднялся на ноги. Его способности к восстановлению сил оставалось только дивиться.
– Мендельн, стрела-то его, Ахилия. Я же вижу, и для тебя это тоже должно быть очевидно. Стрелял он. Бил так, чтоб поскорее прикончить.
– Будь это он, ты бы уже не ожил, – заметил Мендельн, не теряя надежд опровергнуть любую, пусть даже невольную причастность друга к убийству Ульдиссиана. – Ахилий в самом густом лесу любому зверю за сто шагов попадет прямо в сердце, а тут… да, совсем рядом, однако…
– Ахилий стрелял, желая убить меня, – возразил брат, однако выражение лица его сделалось мягче. – Но все же ты прав. Промахнуться Ахилий не мог – разве что сам молился о промахе.
Учиненный Ульдиссианом пожар набрал силы, пламя поднялось ввысь, однако другие эдиремы отчего-то бежать им на выручку не торопились. Все это Мендельна здорово озадачило, но тут Ульдиссиан небрежным взмахом руки погасил огонь. Миг – и единственной памятью о лесном пожаре остались лишь обгорелые ветви деревьев.
– Так это все ты, – пробормотал младший из Диомедовых сыновей. – Это из-за тебя никто, даже Серентия, не явился на помощь!
Нахмурившись, Ульдиссиан ощупал грудь в том месте, куда вонзилась стрела, провел замерцавшей неярким золотистым светом ладонью над затянувшейся раной и над пятнами крови. Глядя на все это, Мендельн в изумлении покачал головой.
Пара секунд – и пятна исчезли, а от прорехи в рубашке не осталось даже следа.
– Поначалу я сделал это, чтобы никто не набрел на нас, пока ты призываешь мертвых. Не хотелось мне, Мендельн, чтоб кто-нибудь это увидел. Они уже насмотрелись достаточно… вон, как боятся тебя.
Мендельну что-то не верилось, будто Ульдиссиан проделал это только ради младшего брата, однако на сей счет он предпочел промолчать.
– Ну, а когда в тебя выстрелили?
– Я рассудил, что стрела вскоре исчезнет… если только превративший Ахилия в убийцу не решит по-иному.
– Инарий?
Резко, невесело рассмеявшись, Ульдиссиан