Идея трансгуманизма рождается в контексте идеала сверхчеловека, заимствуя у Ницше высокую степень неопределённости, пустотности и даже «дупловитости» этой мечты, которую каждый желающий может наполнить по-своему. Джулиан Хаксли, автор термина «трансгуманизм», воспроизводит ту же ницшеанскую пустотность:
«Человеческийрод может, если того захочет, превзойти самого себя, в масштабах человечества в целом. Нам необходимо дать название этому новому убеждению. Возможно, здесь подойдёт слово «трансгуманизм». <…> Коль скоро найдётся достаточно людей, которые смогут твёрдо сказать: «Я верю в трансгуманизм», – род человеческий достигнет порога новой формы существования, и она будет столь же отличной от нашей, как наша отлична от пекинского человека. Тем самым человечество наконец-то приступит к осознанному выполнению своего подлинного предназначения»[2].
Удивительно, несмотря на полувековую историю развития, трансгуманизм так и не стал целостной идеологией или учением – как мировоззрения его, можно сказать, не существует, но он существует как широкая идейная и медийная платформа, вмещающая весьма разнородные течения.
Трансгуманисты активно освоились на совершенно разных идеологических и мировоззренческих площадках, так что в настоящий момент они широко представлены во всём политическом спектре[3]: существуют такие разновидности трансгуманизма как либертарианский, «демократический», «анархический», «социалистический», феминистский и др. Существуют также и весьма экзотические версии «христианского трансгуманизма», в основном протестантские, группирующиеся вокруг мормонов[4].
По мнению некоторых исследователей, функционалы трансгуманизма, рассредоточенные по разным ресурсам и использующие для реализации своих целей «облачные технологии», призваны решать единую задачу. Исходя из принципа «игры вдолгую», трансгуманизм как политическая сила избрал себе тактику «прилипалы» – паразита, живущего за счёт более мощного организма[5].
Ник Бостром в своём справочнике декларирует: «Ведущие трансгуманистические мыслители порою не поддаются классификации. Каждый из них представляет отдельное направление трансгуманизма, придерживаясь сложной и тонкой системы взглядов, которая постоянно подвергается пересмотру и развивается»[6].
Всё это позволяет поставить вопрос о двух основных пониманиях трансгуманизма: открытом (феноменологическом, ухватывающем явления в их видимых манифестациях) и глубинном, угадывающем за смутным мироощущением транслюдей и множеством разнонаправленных идеологем единую корневую систему, «грибницу», дающую жизнь отдельным грибам на протяжении большой площади леса идей.
Наиболее точным и продуктивным является второй подход, которого мы и будем придерживаться в своём докладе. Глубинный трансгуманизм, о котором мы ведём речь, способен генерировать разные школы, течения и идеологемы, при этом целостность его заключается в другом: это не уровень идеологии и даже не идейного направления, это манипулятивная сеть теорий, пропагандистских и пиар-технологических практик, вирусных информационных технологий. Глубинный трансгуманизм формирует поле идей, интуиций и вожделений, являющихся для него не более чем служебным инструментарием. Для глубинной парадигмы трансгуманизма любая, даже самая ценная идея, которая может казаться ключевой и определяющей, – на деле не обязательна и может быть отброшена в зависимости от обстоятельств момента. Относится это и к самому понятию «трансгуманизм», которое, как змеиная кожа, может быть сброшено и заменено на нечто иное. Поэтому, говоря о глубинной парадигме трансгуманизма – мы не имеем в виду жесткую привязку к самому термину. Такая жёсткая привязка представляла бы собой ловушку для исследователя.
Трансгуманизм возводят ко многим идеологиям XX века: иногда его называют «гипертрофированной версией троцкизма», другие авторы указывают на достаточно очевидные нацистские корни, учитывая и концепт сверхчеловека, и увлечение евгеникой, и развитие передовых цифровых технологий в Третьем рейхе, осуществляемое, кстати, с помощью компании IBM, благополучно продолжившей после Второй мировой войны диктовать свои условия на рынке[7]. Если анализировать основные течения трансгуманизма, становится очевидно, что они оказываются прямыми наследниками идеологии «устойчивого развития» – ядро идей у них то же самое.
Однако только трезво осознавая, что в данном случае мы имеем дело не с чем-то ультрасовременным, а, наоборот, чрезвычайно древним, но пытающимся перехватить новейшую повестку и передовые технологические возможности, мы сможем надлежащим образом отрефлексировать глубинную парадигму трансгуманизма. Корни этой метафизической позиции просматриваются в целом ряде гностических, герметических сообществ античности, в средневековой каббале и алхимии, затем в «прогрессизме» эпохи Просвещения, механицистском материализме XVIII века и позитивистском буме века XIX. Важнейшим, можно сказать, конституирующим признаком трансгуманизма является