– Только если соберусь к Темноликому! – воскликнул он истерично. – Вы знаете, сколько у нас дел? Я не отойду ни на шаг, пока мы их все не решим! Здесь лягу, у порога, и мне плевать, что делают воспитанные гномы, а я…
– Хватит, – перебила секретаря. Хватка у него, конечно, мощная. Такой преданности своей работе я ни у кого не видела. Хотя… разве что у себя самую капельку. – У меня же есть кабинет? Пройдемте туда.
Удивленный гном неуверенно кивнул.
– Тогда проводите меня, – распорядилась я и обратилась к еще более изумленной экономке: – Принесите нам с господином Диксоном чай.
***
Просмотрев все те бумаги, которые нашла в ящиках большого дубового стола и все то, что притащил мне гном, я поняла, что рано радовалась. Бедная Шарлотта! Причем на этот раз в прямом смысле этого слова.
Особняк был в ужасном состоянии. Помпезность и роскошь заканчивались за пределами кабинета и спальни. Гобелены слезали со стен, паркет был грязный, мебели почти нет. В наследство Шарлотте достался еще убыточный ресторан с кучей долгов. Работникам не платили уже полгода, поставщикам еще дольше, а налоговая уже год чуть ли не поселилась у управляющего, пытаясь вытрясти свои пени.
Мда… Мало мне было работы в своем мире, и я попала в другой, чтобы пахать дальше.
Теперь понятно, что имел в виду лекарь, когда говорил, что я, то есть Шарлотта, серьезно отравилась. Кажется, она решила, что лучше смерть, а не сплошные проблемы, и попыталась все закончить самым ужасным способом.
Но если я в ее теле, то что с ней? По-настоящему умерла или… сейчас на Земле, если, конечно, врачи успели меня откачать?
– Ладно, – я со вздохом отставила последний отчет, причем неутешительный, и поднялась с мягкого кресла, – собирайте все бумаги по ресторану, поедем разбираться. Делами особняка займемся позже.
У гнома округлились глаза. Он вытаращился на меня так, будто увидел как минимум восьмое чудо света.
– И почему у меня такое чувство, будто вы… не вы? – медленно проговорил секретарь, при этом выполняя все указания. – До своей болезни вы ни в чем, кроме кройки и шиться, не разбирались.
Я только пожала плечами:
– У меня было время, чтобы пересмотреть приоритеты. Ну и я головой ударилась. Сильно.
– Но удачно, – язвительно вставил Диксон.
А вот тут уж кому как. Новый мир пока меня не особо радовал и безумно хотелось вернуться. Если это будет возможно, я обязательно вернусь.
Мой секретарь буквально сиял и искрился энтузиазмом. Впервые вижу человека… ну почти человека, который безумно рад работе. Он даже дал отпор госпоже Миллен, которая категорично отказалась меня куда-то пускать, и с боем меня отвоевал у сердобольной женщины.
– Ах, Многоликий, никто не щадит мое слабое сердце! Да куда ж ты ее, бессердечный, тащишь! Только ведь на ноги встала! – причитала она, не оставляя надежды уговорить нас никуда не ехать.
– А мое больное сердце, которое ноет каждый раз, когда я вижу пустую казну