– Я не понял, ты дом уже готовый купил или построил? – спросил Гуров, кивнув на аккуратный кирпичный домик с мансардой и пристроенной к нему банькой.
– И так, и этак, – ответил Труев. – Купил у старого хозяина, мужичка, деревянный дом-развалюху с парой сараев, снес все это добро и построил на его месте новый. А тут почти все так делали. Деревенские продавали дома, можно сказать, за бесценок. То есть, по их меркам, это были приличные деньги, а по московским – очень небольшие. Покупать здесь выгодно. Так что, если хочешь, можем и тебе что-нибудь подыскать. Правда, здесь, в Онуфриеве, домов на продажу уже нет, но в соседней деревне, Ефремки, еще остались.
– Нет, спасибо за заботу, но мне не надо, – покачал головой Гуров. – Мне, сам знаешь, на работу надо каждый день, а иногда и каждую ночь – действительно, не наездишься сюда. Вот выйду, как ты, на пенсию, тогда, может, и надумаю здесь поселиться…
– Никогда ты этого не надумаешь, – махнул рукой Труев. – Что я, не знаю тебя? Ты про пенсию только говоришь, а сам, пока ноги ходят и голова думает, так и будешь своих жуликов и убийц ловить. Ладно, хватит болтать, пошли лучше располагаться. Откушаешь что в печи найдется. Потом пойдем, прогуляемся по окрестностям, я тебе все рыбные места здесь покажу. Ну, и рыбалка вечерняя, само собой. А после и баньку истопим, и ужин сообразим.
– Хорошо, пойдем, – согласился Гуров, доставая из багажника свою сумку. – Показывай свое хозяйство.
И они направились к дому.
Внутри, как Гуров и предвидел, все оказалось так же чисто и аккуратно, как и снаружи. Здесь царил такой же порядок, как и в московской квартире Труева и на лекциях профессора Труева. Глеб Павлович, будучи знатоком криминалистики, всю жизнь преподавал в Высшей школе милиции. Там они с Гуровым и познакомились, и подружились. Дружили семьями, не раз проводили вместе отпуска. В отличие от Гурова, не имевшего стойких увлечений, Труев был страстным рыбаком. Три года назад у него произошло несчастье – после тяжелой болезни умерла жена. Дети их давно выросли, разлетелись по свету, и Глеб Павлович остался один. Вот тогда он и решил приобрести домик во Владимирской области, на самом берегу реки, чтобы сполна насладиться рыбалкой. Хозяйничал сам, и готовил, и стирал.
Труев показал Гурову отведенную ему комнату и, пока гость раскладывал вещи, накрыл в кухне стол. «Что в печи найдется» оказалось рассольником, жареной рыбой и крепким чаем – как раз таким, какой Гуров любил.
Затем хозяин подобрал гостю удочку, взял заранее заготовленную банку с червями, ведерко, и они вышли из дома.
– Пойдем, посмотришь, какая здесь красота, – пообещал Труев. – Заодно и с соседями своими познакомлю, такими же, как и я, заядлыми рыбаками.
Они поднялись по косогору и вышли на живописный взгорок, на котором когда-то располагалась главная улица деревни.
– Вот, гляди, – широким жестом показал Гурову приятель. – Перед тобой то, что осталось от деревни Онуфриево.
Гуров увидел ряд разнокалиберных заборов. За некоторыми шло строительство, за другими возвышались уже возведенные коттеджи. Здесь были строения на любой вкус: двух-, трех– и даже четырехэтажные, в европейском или восточном стиле, с балконами и галереями. Собственно деревенских домов не было видно вовсе. Лишь в нижней части деревни, вдалеке и от леса, и от реки, виднелся ряд покосившихся деревянных домов, а в самом конце этого деревянного ряда бродили куры и сушилось на веревках белье.
– Всю деревню столичные жители скупили, – объяснил Труев, – только там местные и остались.
– А что же они свои дома не продают? – спросил Гуров. – Из принципиальных соображений, что ли?
– Кто из принципиальных, а кто нет, – ответил Глеб Павлович. – Одну избу занимает местный патриот и чудак Егор Тихонов. Говорит, что в городе жить не может, ибо, по его словам, это царство дьявола. Ходит по лесу, молится пням и корягам. А в крайней избе совсем другие люди. Они здесь не из принципа, а по нужде остались. Там живет девушка Варя со своей матерью Полиной Сергеевной. Мать старая, ходить уже не может и вообще умирать собралась. Умереть хочет обязательно здесь, чтобы ее похоронили на старом деревенском кладбище, – я его тебе потом покажу, место живописное. А Варя в город рвется, но мать бросить не может, да и денег у нее нет, чтобы мать в город перевезти. Вот такие дела.
– Ну а у тех, кто здесь живет, я думаю, проблем с денежными средствами нет, – заметил Гуров, кивнув на кирпичные дворцы, что тянулись по направлению к лесу.
– Да, здесь живут люди состоятельные, – подтвердил Труев. – Как ты мог заметить, мой домик здесь самый скромный. Впрочем, люди все вполне приличные. Я себе нашел здесь товарищей по рыбалке. Вон, видишь тот терем в русском стиле? – показал он на трехэтажный особняк неподалеку, украшенный маковками, с петушком на крыше. Особняк отличался особым великолепием и весь был отделан изразцами. За решетчатой оградой виднелся тщательно подстриженный газон, на котором в живописном беспорядке возвышались кипарисы и голубые елки. – Это