Прямо у его ног из земли рос ярко-жёлтый солнечного радостного цвета одуванчик. Семён тонкой струйкой из бутылки дал попить и ему. Улыбнулся. И тут, лёгкий порыв ветра прибил к его ногам старую мятую газету, которая прильнула к его щиколоткам, будто тоже прося обратить на себя внимание. Порыв ветра стих, остановив жалкое трепыхание газеты, и Семён прочёл большие буквы чьей-то цитаты: «21 век станет либо веком тотального обострения смертоносного кризиса и порабощением человека, либо веком морального очищения и духовного выздоровления всего человечества».
«Каким же нужно быть самоуверенным, чтобы говорить так», – подумал он беззлобно.
Ладно, громкие слова, но ведь ещё и о будущем! Будто его кто-то знает. Пустые лозунги. Нужны они не более чем для привлечения внимания к себе или своим идеям, и редко что-то меняют в мире.
Семён наклонился и подобрал пыльный листок, отнёс его к ближайшей урне.
«Убрать мусор из под ног легче, чем то же – в головах», – подумал он.
Не то, чтобы он считал себя самым умным, просто иногда находил забавные аналогии, – исключительно для собственного пользования, – и тем спасался от внешней безысходности. Какое уж тут духовное выздоровление? Какая свобода? Когда тебя со всех сторон обступили. Чужие идеи. Навязанные обстоятельства. Вера в долг и приоритет общественной необходимости.
Все, так или иначе, хоть и кричат о свободе, но всё равно, выбирают лишь из того, что им уже предложено. Зато судьи! Зато выбор! Но только лишь для того, чтобы хорошо, сытно так, жилось.
Он же не кричал. Поэтому, может, и переживал из-за всего этого больше обычного.
Семён прошёл вглубь пустыря ближе к одинокой чахлой берёзке, которая наперекор всему безмолвно тянулась к небу. У её ствола в траве валялась коричневая тряпка, под которой небольшим комком возвышалось нечто непонятное. Может, забытый в спешке мусор?
Он наклонился, приподнял тряпку и от неожиданности замер, забыв распрямиться. Под старым истёртым полотнищем белело большое, почти в человеческий рост, крыло. Каждое его перышко плотно льнуло к соседним, и вместе с ними составляло тонкий ажурный узор. Даже лежащее, оно казалось на вид плотным и тяжёлым.
Семён присел на корточки, приподнял белый мягкий край. Крыло действительно было увесистым, в сложенном виде метра полтора. Наверное, забытое тут в спешке отъёзда шапито.
«Циркачи оставили, – подумал Семён. – Ну, не пропадать же такой красоте. Надо пока прибрать».
Он оглянулся по сторонам, аккуратно завернул все перья в коричневую тряпку и с трудом, зажав его подмышку, встал. Пошёл прямиком к своему дому, старой общаге, где снимал комнату на третьем этаже.
Дотащил находку. С трудом удерживая крыло на плече, открыл дверь ключом. Отбросив в сторону тряпку, разложил белоснежное крыло на кровати. Ещё раз провел ладонью по упругой глади перьев. Попытался понять, настоящее оно, либо искусная подделка. Взворошив перья, в основании их нащупал кожистое розоватое тело. Но обрубка живой плоти на конце его плеча Семён не увидел, только аккуратную округлую культю, покрытую мягким пушком. Значит, всё таки, не настоящее. Но как же натурально выглядит!
Встав у зеркала, что пряталось за дверцей шкафа, поднял крыло и закинул за плечо, поддерживая рукой снизу. Шагнул в бок, чтобы в зеркале увидеть только ту половину себя, где он стал на время крылат. На миг показалось, что в зеркале отразился ангел, заглянувший в проём двери и вдруг встретившийся с ним глазами. Худой, бледный, ясными голубыми глазами своими какой-то нездешний. Семён усмехнулся своему виду. Ангел в отражении тоже был рад встречи.
И тут, совсем неожиданно, спину пронзила острая боль. Будто оса вонзила ядовитое жало глубоко под кожу. Семёна согнуло болью, он упал на колено, уперевшись в пол ладонями. Боль в следующую же секунду прошла, остался лишь неясный зуд и какие-то новые ощущения в спине. Семён выпрямился и краем глаза заметил крыло за своей спиной. Оно не упало, не осталось валяться на полу, но теперь компактно расположилось за правым плечом.
Он закинул левую руку к загривку, провёл по лопатке, уперевшись вдруг в толстую кость крыла, уходящую под кожу. Оно теперь было его.
«Бред!» – подумал Семён и повернулся к зеркалу. В нём отразилось его худое бледное тело и сияющее белизной крыло за плечом.
«Что за бред!» – возмутился он и потянул крыло в сторону. Не помогло. Крыло ощущалось продолжением его плеча.
Внезапно за стеной послышались женские визги и ругань. Потом хлопок двери, и теперь голоса пронзили гулкое и пустое, до этой секунды молчаливое пространство коридора. Ругались соседи Семёна, живущие в ближайшей комнате. Муж, мало зарабатывающий и много выпивающий. Жена с базарными привычками и отсутствием ума. В общем, полная несостоятельность в образах мужчины и женщины. Обычная история из жизни.
Семён вынужден был