Мужчина окинул взглядом большую круглую площадь перед судом. Самый центр города – площадь Спасения, вокруг которой расположились малоэтажные административные здания. Городская ратуша, Парламент и Правительство Универсума, Центр изучения проблем, главный офис «Роботех» были гораздо ниже Универсального суда.
Неподалеку остановился большой пассажирский магнитолёт, из которого вышла группа туристов, человек двенадцать. Ронин изумился: живые туристы были диковинкой в этом мире. Ведь 5D-симуляторы реальности давно заменили настоящие экскурсии.
Путешественники развернули свои телефоны с голографическими камерами и начали записывать всё, что их окружает. Ронин плохо разбирался в современной технике. Вроде бы сейчас эти голофоны умели записывать не только плоскую картинку и звук, но также объемное изображение, запахи и даже кинестетические ощущения от некоторых предметов. У Ронина не было подобных переносных средств связи. Связываться ему было не с кем, а искусственно воссозданная реальность его раздражала. Мужчина испытал досаду. Теперь и он попадёт в чью-то голограмму! Надо убираться отсюда, но Ронин продолжал разглядывать туристов.
Более всего их интересовало, конечно же, здание суда. Они снимали его со всех сторон, издавая восхищенные возгласы. Ронина всегда забавляла подобная реакция на эту современную «многоэтажность». На площадь Спасения привозили группы из других городов Универсума специально, чтобы поглазеть на уникальную достопримечательность. Ведь подобных высотных конструкций было всего несколько штук на всю страну. И дело было вовсе не в сложности, изящности или художественной ценности данных строений. Дело было в обязательном, долго и тщательно культивируемом страхе.
Ронин знал, что когда-то пятиэтажные здания считались карликами в мире небоскребов. Теперь же повсеместно был введен запрет на постройки свыше двух этажей. И только отдельные административные сооружения могли быть выше.
Мужчине не нравилась эта современная приземистость. Ему нравилась старина, даже древность. Небоскрёбы Нью-Йорка начала XX века, например, которые он многократно видел на старых фотографиях и видео. Погружение в ушедшую эпоху – часть его работы. Он был хранителем Большого Универсального архива.
Ронин перестал разглядывать туристов и прошел через приветливо раздвинувшиеся двери внутрь здания суда.
В огромном вестибюле почти никого не было. Ронин подошел к подсвеченному голографическому табло – одной из невысоких стеклянных тумб, расположенных посреди пустого холла. Рука легла на неактивную горизонтальную прозрачную панель. Спустя секунду голубоватая эмблема Универсума, вращающаяся над панелью, сменилась голограммой приятной девушки с русыми волосами и зелеными глазами. Это было не единственное лицо Уни – универсального помощника всея Универсума. Ронин насчитал двенадцать разных изображений, под которыми Уни общался с людьми. Алгоритмы ИИ сами решали, под какой маской выходить на связь с каждым человеком. Ронин насчитал 4 мужских, 4 женских и 4 детских образа голографического лица. Изображение девушки улыбнулось и заговорило приятным голосом:
– Добро пожаловать в Универсальный суд, господин Ронин Ульрих! Вам назначено слушание на 16.00 в комнате 508. Судья Камилла Флостер. Поднимайтесь, Вас уже ждут. Всего доброго, господин Ронин Ульрих!
Камилла Флостер?! Неужели человек? Вряд ли.
Ронин пошел к лифту, в который раз задаваясь вопросом, какой болван придумал такую глупость, как проговаривание всякий раз полностью имени и фамилии.
На большом экране рядом с лифтом опять крутили ролик с последним умирающим. Это был седой высохший старик. Он шамкал беззубыми губами, вытягивал вперёд руки, будто закрываясь от чего-то. Он шептал: «Нет, не надо. Я не хочу». Конечно же, он не хотел умирать. Его историю знал каждый в Универсуме. Это был последний умерший в стране. Последний из тех, кто не успел пройти процедуру «Выключатель» до 40 лет. Его смерть специально приехали снимать три съемочные группы. Они ждали несколько дней, поочередно сменяя друг друга днём и ночью, прежде чем им удалось заснять эти кадры. Надпись в конце ролика как всегда гласила: «Тебе это не грозит». По мнению Ронина, она была довольно двусмысленной, но что он в этом понимал.
Номер комнаты 508 означал, что она находилась на 5 этаже и на четной стороне. Ульрих быстро нашел нужную дверь, подошел к ней, она бесшумно сдвинулась вправо, открывая проход в светлое просторное помещение, пожалуй, даже слишком просторное. За окном, как в тайне надеялся Ронин, должен был открываться красивый вид на кольца Виктории – комната располагалась на противоположной от площади Спасения стороне. Но поглазеть на город с высоты ему не удалось – прозрачность стёкол была отключена. Пространство было замкнутым. Ронину стало не по себе.
Все поверхности и предметы в комнате были, как и ожидалось, белыми. Прямо от двери начинались по обе стороны ряды скамеек. «Почему везде белый цвет? Это так непрактично», – думал Ронин, проходя мимо них.
В