Закрываю лицо руками, пытаюсь разогнать сгустившуюся тьму, хотя бы в мыслях, но не получается – будущее беспросветно.
Боже! Моя очередь!
Толпа выносит к гробу, как морская волна.
Ноги сами собой подгибаются – и я опускаюсь на колени. Почти падаю на край могилы, задеваю доску, земля под которой заметно проседает.
Слышу журчание, будто не только я, но и сама земля плачет по папе. Хочу сказать отцу что-то доброе, чтобы он понял: я не хотела, чтобы все так повернулось. Хотела бы отмотать время назад и исправить то, что натворила.
Морщинистая ладонь легла на плечо. Разглядела ногти с облезшим розовым лаком и сразу поняла, что это тетя. Наверняка хочет успокоить, сейчас скажет что-то типа «надо жить дальше», «папа в лучшем из миров» и прочую лабуду, в которой нет смысла. Ничего не воротишь. Все уже случилось.
Тетя Полина – очень большая женщина, будто съевшая двух помельче, с не до конца закрашенной сединой на волосах. Тетя даже не пыталась заменить мне отца, пока шла подготовка к похоронам. Видимо, привыкла к одиночеству – слышала, что у нее взросла дочь, которая с ней не живет. На фига ей такая ветреная балаболка, как я?!
До похорон тетю видела всего пару раз, причем, со странными книгами. Папа еще сказал, что они «колдовские». Типа чокнутая родственница занимается магией, что для него сродни шарлатанству. Помню обложки книг – одна с черным, рогатым монстром, демоном. «Такой вселяется в человека и высасывает эмоции», – сказал папа. «Правда?!» – спросила я. Тот ответил, что пошутил.
– Диан, пора! – говорит тетя.
– Нет! – отвечаю я.
– Дианочка, дорогая, все уж попрощались…
Какое мне дело до всех? Не они потерял отца! Это я осталась одна, а не они!!!
Голова становится свинцовой, кожа на лице вспыхивает огнем.
Еле-еле поднимаюсь и сжимаю кулаки.
– Вы не понимаете! Я не могу… – хриплю я.
Тетя обнимает так, что становится нечем дышать. От нее несет застарелым потом и еще чем-то вроде спичек. Серой?! Она что курит?! Пока была у нее, не не видела, чтобы тетя курила, хотя она вполне могла делать это на улице, и никому ничего не сообщать. Тетя вся влажная и липкая. «Это все из-за лишнего веса, – понимаю я. – Все толстые люди сильно потеют».
– Ну-ну, дорогая. Я… – говорит тетя, смахивает слезу. – Мне тоже жаль брата… жаль твоего папу, но тут уж ничего не попишешь. Что случилось, то случилось…
Тетя тянет меня в сторону, видимо, чтобы освободить место двум работникам кладбища. Те быстро-быстро – и куда только спешат?! – закрывают крышку гроба. Начинают заколачивать. Еще двое рабочих несут лопаты.
Понимаю, что сейчас произойдет, – я лишусь папы навсегда!
Пихаю тетю в бок, та охает, а сама тем временем бегу к гробу – рабочие отшатываются в сторону, как от прокаженной. Один даже падает на пятую точку и рассыпает гвозди.
– Па-ап! – кричу я.
Журчание становится громче.
Земля вздрагивает, как от землетрясения.
Когда ступаю на край могилы, то земля подо мной проваливается. Телефон выпадает из рук.
Почва проседает – и я ногами вперед съезжаю в могилу…
***
Пытаюсь опереться хоть на что-нибудь, но кисти проваливаются в глину. Мокрую глину.
Слишком мокрую.
А еще – вонючую, будто содержимое общественного туалета.
Барахтаю руками, разбрызгивая грязь, переворачиваюсь и вижу над собой узкую полоску света.
Спина становится мокрой – вода прибывает!
– Помогите! Я тут! – кричу я.
Земля под одной из досок проседает – и гроб начинает крениться вниз. Полоска света становится меньше.
– Боже, Диана! – наверху слышно голос тети. – Да что стоите-то столбом?! – это она, видимо, работникам кладбища, но успеют ли они?!
Могила быстро заполняется водой вперемешку с грязью.
Хочу встать, но поскальзываюсь и падаю. Фыркаю, так как вода быстро доходит до подбородка.
Еще чуть-чуть – и просто захлебнусь!
Боже, я могу утонуть в могиле собственного отца! Это так кошмарно и нереально, что я готова позволить реальности поглотить себя. Сдаться, лишь бы найти покой.
Но папа хотел бы, что я выжила!
Мысль придает силы.
– По… кхр-р! – хриплю я.
Вода скрывает лицо.
Выныриваю.
Пытаюсь ухватиться за стенки могилы, но те слишком мокрые и рыхлые. Комья земли оседают в могилу, будто торопятся меня похоронить.
– Да быстрее вы! –