Она завыла, вжимая крупную босую ногу на педаль газа. Она задыхалась, дышала всё чаще, и гнала, гнала по улицам Эллоса. Погода становилась всё отвратнее. Шедший дождь – минуя всякую робость – обвалившийся с напором сопоставимым с серыми стрелами многомиллионной изголодавшейся демонской армии, что нагрянула не из глубин земли, хватая и утаскивая за ноги, а пророчески вгрызаясь в головы.
И аномалии микроскопических червоточин, вынуждавших людей съезжать, почему никто не считал за потустороннее предзнаменование грядущего исхода, что постигнет всех…
Но, её мысли были только о стоявших перед ней маленьких, голубых, осмысленно смотревших в неё, ища защиты, пары глаз!
Кровь… Зов крови… Родной крови.
Она, поворачивая руль и чувствуя, как из-за нервного перенапряжения из носа капля за каплей стали сваливаться кровавые бусины к ногам, её рукам и щекоча губы и скатываясь огибая подбородок… Она взглянула в зеркало заднего вида увидев себя покрытой ушатами тёмно-багровой крови. И застонала… Прокричала:
– Валерия, что ты наделала!
Её сердце: затрясло и спазмировало; она нажала на педаль тормоза и автомобиль с наскоком остановившись заглох на дороге.
Что я наделала… Что я наделала?!
Губы её пересохли, горло сдавливало. Клокотало разверзавшейся пустотой изнутри… Ноги свело от боли, и она ощутила боль. Гудящую боль изнутри; как зонтик раскрыли и прокрутили, разрывая внутренности.
После увиденного и осознанного вмиг, того, что она натворила… то, что нельзя было воротить или…
Почему я раньше не поняла… Почему я не поняла раньше? Промывка мозга! Почему я не поняла раньше… Я… Я…
Она закричала, закричала во всю силу легких. Кричала и когда кончился воздух в легких, пока выдох угаснувшего крика не спазмировал легкие, которые показалось втянулись сами в себя и от внутреннего давления, всё пошло тошнотворным кругом, и она уронила голову на руль, вдавив заверещавший протяжно сигнал. Сигнал походил на клокотание удушаемого. Насильственный звук. Она подняла голову, сжавшись пальцами в руль.
Как тихо…
В тишине различала шум бившихся капель дождя, напомнивших биение сердечка, быстрого и звонкого, живого… От воспоминания помутнело и перед воспаленными глазами зашуршали серебряные паутинки…
С болью она вдохнула и открыла дверь, выскочив на дорогу. Она хотела, хотела, чтобы её сбил автомобиль, она, выбежав босая, ощущая как иглами холод вонзается в поцарапанные об педали автомобиля пятки, начинавшие гореть от разбросанной химии, разъедавшей снег и лёд… И упала на колени. Из носа текла кровь. По ногам текла кровь.
Валерия, опав назад оставив ноги под собой каталась и билась, истерически заливалась смехом и срывалась на крик, походивший на животный вой.
Когда уже силы не осталось она лежала и тихо рыдала, всхлипывая, но всё же затихая. Долго лежала, казалось, целую вечность, задыхаясь от хлеставшего ледяного дождя. Ни один транспорт не появился. Она, повержено перевернулась, встала шатаясь и, опустив плечи и голову поплелась к мигавшему фиолетовыми и золотыми огнями автомобилю. Села внутрь и закрыла дверцу, взметавшуюся в самый вверх над крышей с померкшим светом на нижней ободке, походившей на драконье крыло.
Посидев, вся намокшая, беззвучно плача Валерия в беспомощной ярости ударила кулаками по рулю автомобиля, панели, вцепилась в зеркало заднего вида и с трудом оторвала его, и занесла руку, чтобы начать бить по лобовому стеклу и замерла – клубок разорванных проводов торчал перед ней, она опустила руку и откинула зеркало заднего вида назад. Губы, дрожа вытянулись, она погладила разорванные вывернутые провода, представляя вместо них… Тельце и… Голубые глаза…
Прекрасные голубые глаза…
Валерия, взявшись у ручника за карточку повернула её и со второй попытки автомобиль завёлся. Она перевела рычаг автоматической коробки передач в нейтральное состояние, а затем потянула назад и легонько нажала на педаль газа почерневшей и