– Я начал работать в их компании. А по поводу моей личной жизни, – минутная пауза, – я ещё не был женат… – Он опускает глаза вниз. – Вероятно, что моей женой всегда являлась мода, – с сарказмом отвечает он, приподнимая уголки губ. – Или так и не встретил свою настоящую любовь, ради которой склонил бы колени… – смущенно добавляет Марк.
Я распахиваю глаза.
Как бы мне хотелось, чтобы они с мамой были вместе.
– Марк, спасибо за то, что поделились с нами своей историей. У нас с вами имеются общие интересы, я тоже люблю моду и всё, что с ней связано.
– Да… – кивает, улыбаясь, он. – Я в вас не ошибся, когда общался с вами на той фотосессии… Вы мне показались удивительной девушкой.
– Спасибо, Марк! А вы мне показались при первой встрече высококлассным специалистом!
– Благодарю! Милана, а как Питер поживает, ты общаешься с ним?
Грянул смертельный град пуль. В сердце.
– Нет, мы не общаемся, – быстро говорю я в надежде, что Марк больше ни о чем не спросит.
– А кто такой Питер? – с набитым ртом, поражается Даниэль.
– Это мой знакомый, – вру, тревожась, я, приклеиваясь плечами к спинке стула, как к каменной стене. Терпеть не могу врать, но мое желание сохранить это в тайне выше всех своих принципов.
Спасения можно лишь ждать только от самой себя.
– Я бы так не сказал, – с насмешкой сообщает Марк. – Он показался мне таким… таким… самоуверенным и…
Неосознанно приписав себе храбрость, говорю, вперивая взгляд в свои сплетенные руки:
– Марк, нет. Это в прошлом.
Я гляжу на него, взглядом умоляя не спрашивать об этом.
– Да, но Питер произвел впечатление смелого парня.
Мама решает вступить в словесный бой:
– Она давно с ним не общается. Переехав в Мадрид, мы начали другую жизнь, и не хотим больше ворошить прошлое.
Маме больно. Она скрывает всё под жалкой улыбкой, которую видят другие, но только я прекрасно знаю, как ей было тяжелее всех пережить тот период, только мне известно количество выплаканных ею слез…
– Я понимаю… Простите меня, ради Бога.
Даниэль с небольшим стуком ставит бокал на стол:
– А можно ли нам с Марком узнать о вашей тайне? – грубит он, что приводит меня в замешательство. – Я хочу знать правду, чтобы лучше узнать вас, поддержать, – указывает он на нас с мамой.
Я не ошиблась? Это заявляет Даниэль? В таком тоне? Я могу понять его, но я же предупреждала, что не сейчас…
– Даниэль, не сейчас… – смотря на него, трепетно, взволнованно сообщаю я, жестом призывая к молчанию.
– Мы с Марком хотим знать о вас больше…
Мама так бледна, будто к ее лицу не доходит кровь жизни.
– Даниэль, я не думаю, что это подходящий момент… – вставляет Марк, ставший, как натянутая струна.
Покрываюсь холодным потом. Что с ним? Он озлобленный, нервный, ведет себя эгоистически.
Хочет он правды? Будет ему правда. Только он пожалеет об этом!
– Но