Поднявшись на час раньше обычного, я заполнил заявление на отпуск без содержания, отправив его начальнику лаборатории. Хорошо, что для помощников процедура настолько простая – не требуется предупреждать заранее. Взглянув ещё раз на фотографию Лии – я переключил окно в зеркальный режим, крепко зажал бабочку в кулаке и зажмурился. Кровь ударила в голову – вместо привычного покалывания и холода меня бросило в жар, тело не онемело а сделалось ватным, я сел на кровать, открыв глаза и таращась по сторонам. Мир вокруг «плыл и корёжился»: гротескно искажаясь; то выцветая, то взрываясь красками. Последний «взрыв» принес темноту…
Я подпрыгнул на кровати, выключая сигнал будильника. Забавная функция… но неужели всё… бабочка кольнула руку, я с трудом разнял до сих пор сведённые судорогой пальцы. Н-да. Не сон, увы. Надеюсь, на работе ни у кого не возникнет вопроса – откуда такие странные кровоподтёки? Никакого правдоподобного объяснения в голову не идёт… к горлу подкатил комок – завтрак решил досрочно покинуть организм. Прикрыв рот, я бросился в туалет. Чуть успокоив бунтующий желудок – понял, что снова крепко сжимаю бабочку в кулаке. Черт… будто вросла. Я посмотрел в зеркало. Ну и видок… сразу и не скажешь что девушка. Если бы не волосы, и… интересно, а у неё действительно такие… такая? Или это моё воображение? К горлу снова подкатили остатки мерзкой жижи. Сплюнув и смыв за собой – я пошёл переодеваться, пробормотав под нос: «поздравляю, вы беременны». Как же это всё… надевать? Об этом мы не подумали. А лишнего часа уже нет. Супер! Отгул – не вариант, увы. Ладно, как нибудь…
Идиот! У самых дверей академии я вспомнил, что Лия тоже взяла отпуск на месяц. А меня просила просто быть на виду, время от времени. Может быть, она и не собиралась обманывать – и вернётся к оговоренному сроку?
– Привет, Лия! – меня окликнули. – Что, привычки спать мешают?
– Здравствуй, Чен, – я обернулся. – Да, подскочила с утра, как дура… только в дверях вспомнила.
– Даже так? Самокритика это хорошо. Иногда. Но лучше выспаться, пока есть возможность. Счастливо!
Чен махнул рукой и скрылся за непрозрачными стёклами. Похоже, я сболтнул лишнего… самокритика Лие не свойственна, это правда. Отправившись было обратно, я остановился неподалеку от входа. Еще несколько человек прошли мимо, группа перешёптывающихся девушек завидев меня смолкла; кто-то поздоровался – я вяло махнул рукой в ответ и кивнул. Пора бы уходить – мой круг знакомых в академии заметно меньше, чем у Лии; я медленно пошёл вдоль дороги. Какая-то странная… не слабость – апатия. Похоже, предмет пьёт не силы, в прямом смысле – а волю к жизни. Или у каждого по-своему? Уши заложило – всего в полуметре от меня промчалась старая «павиетка». Да ладно… опять? Не такие уж сильные запреты здесь, похоже. Но откуда… я тряхнул головой зажмурившись. Капсула скрылась, но след остался. Нет, это не галлюцинация – я присел, ощупывая быстро испарявшиеся полосы, пальцы почувствовали знакомое ощущение. «Павиетками» мы называли старые транспортные капсулы – изредка такие попадали к нам на Хэйхэ. Они могли летать – недолго и намного хуже, чем современные авиетки-коптеры, но всё-таки. Это теперь летают все – только назначение разное: «сухопутные»; «воздушные»; «космос» и так далее. А «павиетки» – причудливо сочетали в себе старый, колёсный транспорт и зачатки современного. Даже немного забавно, что они сохранились здесь – на Луне… но вот что одной из таких делать в космополисе? Вопреки всякому смыслу и рациональности? Кольнуло в боку – там, где я закрепил бабочку: ноги загудели, холодок пробежал по спине… я сорвался с места, остановившись только возле своего номера; с трудом соображая, что же происходит. Таких кроссов я не бегал уже… не помню, сколько. Это не побочный эффект, это… да ну, – бред! Я выдохнул и зашел внутрь, захлопнув и заблокировав дверь – не думая, «на автомате». Но какой-то правдоподобный бред… вытянув руки перед собой, я осмотрел ладони со всех сторон, прошептал: «Вячеслав»; хлопнул себя по щеке; подошёл к зеркалу… Лия по-прежнему смотрела на меня. Я вгляделся в отражение: изображение размылось и «поплыло» превратившись в неясный образ – из которого я начал по очереди «лепить» всех, кого мог вспомнить; каждая новая метаморфоза давалась легче… кроме последней. Мама… – я коснулся зеркала, – такой я тебя помню. Но ты ли это, или… – я закрыл глаза, почти перестав дышать, стараясь вспомнить больше… – и не смог. Резко вдохнув, я вздрогнул и полез под одежду – оторвал от кожи приклеенную скотчем бабочку, бросил её в раковину и сунул голову под струю