– Не сердись, Алинка. Не печалься.
– Да?! «Не сердись», – девочка обиженно вздохнула. – Тебе хорошо, ты гуляешь по всем улицам! А я из-за тебя дома сижу целый день. Я тоже хочу гулять.
– Но я же не навсегда, и меня давно уже не было в этих краях. Неужели ты по мне не скучала?
– Как можно по тебе скучать, скажи, пожалуйста? Это с тобой можно умереть со скуки!
– Но я же видел, как ты разглядывала меня. Тебе было интересно. Посмотри, как радуются мне листочки на деревьях, все травинки и цветочки подставляют мне свои макушки и ладошки…
– «Макушки-ладошки», – Алинка отвернулась от дождя, уселась поудобнее. – Всё ты врёшь! Никто тебе не радуется – все цветочки закрылись от тебя, все птички попрятались, и все ждут не дождутся, когда ты, наконец, уже перестанешь. Ты всем надоел! Понятно? Мне мама говорит, что нельзя быть назойливым человеком. А ты назойливый!
– Но я же не человек.
– Ну и что! Это ещё хуже! С тобой не поговорить, ты ничего не понимаешь, ты только и знаешь, что идёшь, идёшь и идёшь, а сам никуда не уходишь. Это нечестно!
– А с кем же ты тогда сейчас разговариваешь? Разве не со мной?
– Не знаю! Наверное, не с тобой. С дождями не разговаривают! Не о чем с ними разговаривать!
– Очень грустно. Я думал, мы с тобой будем дружить…
– Дружить?! А зачем мне такой друг, который гуляет, где ему вздумается и сколько влезет, а я одна дома сижу и скучаю?
– А хочешь, я буду рассказывать тебе сказки?
– Какие сказки? Я что, маленькая, по-твоему? Да и какие ты можешь знать сказки? Ты же только и умеешь, что грязь месить!
– А знаешь, Алинка, я, когда обижаюсь, не могу сразу уйти: я всё плáчу и плáчу, сильнее и сильнее, грустнее и грустнее…. Хотя я очень много всего повидал на свете, я ведь практически вечный. Вот когда закончится тучка, которую мне надо здесь пролить, чтобы напоить почву (у растений же нет ртов, и они могут пить, только доставая влагу корнями из земли), тогда выглянет солнышко и я уйду. Но не исчезну! Со мной случится много-много всяких волшебных приключений, а потом я снова стану тучкой. Но не сразу! А ты знаешь, что тысячи и тысячи лет в разных ручейках и речках, лёгких невесомых облачках и тяжёлых грозовых тучах я сотни и сотни раз облетал нашу планету и видел и слышал очень много интересного…
– Я не всё поняла, что ты мне сказал, но ты так и знай: я у папы спрошу и выведу тебя на чистую воду. Ладно уж, если ты тут собираешься реветь без конца, я не буду тебя обижать – себе дороже… Нет, ну это же просто заколдованный круг получается: чтобы ты ушёл, я должна с тобой дружить, чтобы ты не обижался. А чтобы с тобой дружить, надо, чтобы ты остался. А если ты тут останешься, я не смогу с тобой дружить! А вообще-то… Хорошо, я буду с тобой дружить. Во-первых, друзья должны говорить всегда правду, а во-вторых, уважать желания друг друга! Вот я тебе говорю правду: я хочу, чтобы ты прекратился. Поэтому, если ты мне друг – ты уйдёшь. И ещё: приходи, пожалуйста, по ночам, а днём не надо. Ну, можно, когда меня наказывают или я заболею – друзья же помогают друг другу и навещают в трудную минуту. Хорошо? Чего ты молчишь? Ты ведь не обиделся? Я просто поделилась с тобой своими мыслями, как с другом.
– А я думал, что друзей не забывают. Ты помнишь, Алинка, лет пять тому назад мы гуляли с тобой вместе. Я так радовался, что ты не убежала от меня, как другие дети, не стала прятаться под маминым зонтиком. Ты расставила свои ладошки, совсем как розовые листики, и смотрела на капельки, потом стала умывать свои щёчки и глазки. Так забавно! Твоя мама хотела спрятать тебя от меня под зонтом, но ты убегала от неё и смеялась. Ты уселась на корточки возле одной из луж и смотрела, как шлёпаются в неё капельки. Мне было так весело с тобой! Мы радовались вместе, как настоящие, самые настоящие друзья. И я подарил тебе радугу. Первую радугу в твоей жизни. Я заглядывал в твои глазки и любовался её отражением. Неужели ты не помнишь?
– Не помню. Но мама мне рассказывала, что, когда я была маленькая, я не любила ходить под зонтом, а всегда выбегала и начинала ловить капельки… Но разве это был ты?
– Конечно, я. А весной, на прощальном утреннике в садике, помнишь, когда Серёжка сказал, что у тебя дурацкая заколка?