И вот, ключ сделал свой последний оборот в старой дверной скважине и Невлазов, не без горечи в сердце, что оставляет свою обитель на 7 дней, спускался по ступеням старой парадной.
Оставив позади меланхоличную серость города на Неве, автомобиль, в котором Мадэстович базировал своё увядающее тело, выехал на трассу, являющейся связующей нитью между Петербургом и Москвой.
Дух Невлазова с самых первых минут жаждал видеть красоту своей Родины, но чем дальше он удалялся от промозглого петербургского болота, тем больше это болото овладевало его настроением.
До Москвы оставалось более 700 километров, и на протяжении всего пути, единственное, что могло порадовать Невлазова, так это пористое белое облако, которое нагло спрятало яркое солнце за своей небесной легкостью.
20 июля
Москва была позади. Автомобиль обогнул «белокаменную» по МКАДу и не заезжал в город. Пётр желал мимоходом посетить улицы столицы, но осознавал, что время дороги значительно увеличится и, хоть был немного разочарован, но смог побороть в себе это желание.
Было за полночь, когда Мадэстович удобно развалился на заднем сиденье автомобиля. Его рост не позволял вытянуть ноги полностью, но поза эмбриона стала компромиссом между сном и удобством. За окнами проскальзывали одни лишь деревья, а свет от дорожных фонарей мимолетно и нагло резал глаза нашего путешественника. Натянув маску на глаза (которая предназначалась для того, чтобы закрывать нос и рот), Невлазов закупорил свои слуховые отверстия наушниками и оставил дорогу, пытаясь провести эти часы с более приятным попутчиком – сном.
Но в дальней дороге на автомобиле, такие вещи как сон, нормальное питание и комфорт играют против тебя. Так произошло и с Петром Мадэстовичем. В его нежный симбиоз со сном постоянно вмешивались дорожные ухабы, подкидывающие Невлазова и заставляющие того делать воздушные кульбиты в стиле Дмитрия Саутина; были и частые остановки в туалет, будто энурезом страдал каждый из трёх его попутчиков; подушечка от левого наушника таинственно исчезла из уха, будто в нем поселился отдельный ушной домовой.
Но Невлазову удалось подремать три с половиной часа.
Проснулся Пётр в районе 5:30 утра от резкого запаха кофе.
Автомобиль стоял возле придорожного кафе. Утренний солнечный свет слепил Невлазова. С этого момента, Мадэстович всегда надевал солнцезащитные очки.
За утренним перекусом сочащимися маслом пончиками, наш путешественник выяснил, что остановка произошла где-то под Воронежем. Об этом уже говорил и сам климат. За эти несколько часов дрёма, Невлазов чувствовал себя невероятно грязным, будто в очередной раз перечитал свои произведения.
Автомобиль снова тронулся в путь. И тут, Мадэстович буквально прилип лицом к запотевшему окну: начался путь залитый золотыми полями пшеницы и ярко-желтыми цветами подсолнуха. Невлазов будто ехал по другой России. Не было той серо-зеленой ряби перед глазами, которая на протяжении нескольких часов следовала за ним. Теперь автомобиль мчался в окружении ярких и теплых цветов, нежно обнимаемых мягкими контурами холмов.
На небольшой период времени, перед глазами, снова стала появляться зеленая рябь еловых и лиственных деревьев, но это уже был не тот депрессивный лесной массив. Теплые, нежно-зеленые листья добродушно встречали Невлазова и желали приятного пути.
Несмотря на помятое физическое состояние, Пётр чувствовал эмоциональный прилив сил и был готов обнять каждую веточку, каждый листочек, каждую букашку на всем периметре дороги. Да, сделай он так, то пассажиров в машине было бы гораздо больше и были бы они достаточно противны.
В какой-то момент, приятный и резкий запах, то ли скошенной травы, то ли (по заявлению Мадэстовича) черёмухи, тяжелым ударом прилетел в нос. Пытаясь найти источник испускаемых благовоний, Пётр был удивлен. Не было ничего такого, что могло испускать такой притягательный аромат.
– Это болото воняет, – произнес кто-то из попутчиков.
Невлазов слегка опешил, но продолжал втягивать душистый запах болота.
Яркие цвета снова захватили огромный участок пути и Пётр, развалившись на сиденье, как некоторые мужчины сидят в метро – широко раздвинув ноги, демонстрируя юниорскую растяжку – продолжил созерцать прекрасную часть своей Родины, которая, словно его ноги, растянулась вплоть до Крымского моста.
В какой-то момент, уже барахливший, но по прежнему чуткий слух Мадэстовича, уловил по радио свой астрологический гороскоп на предстоящий день. Не то, чтобы Невлазов доверял гороскопам, но любопытство брало вверх. Ведущий посоветовал сформировать полезную привычку, будто этот день весьма благоприятен для подобных начинаний. Мадэстович улыбнулся и принял решение выкуривать две сигареты в час, а не одну. Нужно прислушиваться к предсказаниям.
За 200 километров до Ростова-папы, уже в 9 часов утра, воздух был раскален до 28 градусов по Цельсию. Невлазов, привыкший к влажному и прохладному климату Петербурга, начал таять куском