Лязгнул засов, скрипнула калитка, и во двор ворвался Макс, а вместе с ним и ветер.
– Пол – это лава! – Макс взлетел на перила крыльца и стал болтать ногами.
Пашка не поддался. Он поднял большой палец вверх, как в старом боевике, перевернул страницу. Он и так полдня тут плавился, дальше уже некуда.
– Ты полдня тут плавишься, – сказал Макс.
Совсем недавно Пашка вычитал, что близнецы часто думают об одном и том же. Жаль, у них с Максом если и срабатывало, то по всякой ерунде. Наверное, только одинаковые близнецы могут всерьёз, а они с Максом ведь разные. Но в книге ничего об этом не писали. Пашка решил, что сам напишет, когда вырастет.
– А мы на затоне были, – похвастался Макс. – Прыгали с тарзанки. Шурик обгорел, весь красный, баба Люба его сметаной намазала, а на нас наорала. Было весело! Зря ты не пошёл.
– А я за сокровищем плыву, – ответил Пашка в том же тоне. – Зря ты со мной не плывёшь.
Макс фыркнул и затих. Где-то вдали протяжно гудел скоростной поезд. Он нёсся по рельсам и знать не знал о деревне Сныть, спрятанной среди лесов и полей, о Пашке и Максе, непохожих близнецах, которых мать увезла из города в эту самую Сныть – на лето или на всю жизнь, пока неизвестно.
– Снова твоя древняя книжка про пиратов? – Макс сделал вид, что ему всё равно, а спрашивал он просто из вежливости.
Пашка фыркнул:
– Что б ты понимал. Она колоссальная!
– Какая-какая? – Макс закатил глаза. – Опять твои словечки!..
– Крутая, говорю, книжка. Там про море, и корабли, и сражения… Мультик был ещё, советский. Помнишь, смотрели? Где песня про мальчика Джонни.
– А, вспомнил, – Макс почесал в белом ёжике волос. – Ладно. Хочешь море и пиратов? Будет тебе и море, и пираты. Айда до ребят – наберём лучшую команду!
– Правда? – Пашка вытянулся, даже книгу отложил. – А Шурика, наверное, не отпустят, да?
– Да ну его, пусть лежит. Слишком нежный для пирата.
– Шурик просто пацифист, – не согласился Пашка. – Это значит, что он за мир.
– Так и я за мир. За новый пиратский мир!
Макс прицелился и прыгнул с перил прямо на забор:
– Свистать всех наверх! – крикнул он и сиганул вниз. – Полный вперёд!
Пашка подскочил и побежал за Максом. Книжка про пиратов и сокровища осталась на крыльце, и ветер листал её страницы.
Братья бежали босиком: никто из снытинских не обувался, а Макс сразу, как приехали, решил соответствовать. Единственная хорошая дорога, закатанная в асфальт, обжигала ноги.
– Разрази меня гром! – подпрыгивал Макс. Нет. Теперь – капитан Макс, командующий пиратским судном, гроза семи морей.
Дорога превратилась в фарватер. Мимо проплывали соседские дома и огороды, колодцы и магазинчики, телята и козы на выпасе, заброшенная общественная баня, заколоченная школа. А потом начался луг, и он был похож море – травяное, волнующееся на ветру. Макс и Пашка нырнули в него с головой.
На том похожесть и кончилась.
Оказалось, бежать через луг совсем не то же самое, что плыть по воде. Пашка то и дело спотыкался на кочках, трава хлестала по лицу, а ещё эти жуткие оводы! Он всё больше отставал от Макса, болтался в хвосте. Вот сейчас задохнётся, упадёт без сил – и останется лежать в траве, просто лежать и ждать, когда Макс вернётся за ним. Если вообще вернётся.
– Макс, подожди! – крикнул Пашка. Вышло как-то жалобно, потому что кололо в боку.
Макс обернулся, махнул рукой:
– Догоняй!
И тут оба увидели белую птицу.
– Лопни мои глаза! – воскликнул Макс. – Это что, голубь?
Пашка сразу вспомнил картинку из дедушкиной энциклопедии: маленький клюв, хохолок, лохматые лапки и подпись курсивом.
– Это гданьский… высоколётный сокол, – выдохнул он.
–Ты что, умник, голубя от сокола отличить не можешь?
– Порода так называется… Декоративная…
– И что она в деревне забыла, эта порода?
Такого в энциклопедии не писали, и Пашка промолчал. А птица, покружив над ними, устремилась к дальнему лесу, будто сама хотела убраться подальше от людей.
– Давай за ним! – позвал Макс. – Ложимся на левый галс!
С бегом у Пашки не задалось с самого детства. Да и как по-другому, если на всю жизнь освобождён от физкультуры? Астма лишила его практически всего на свете: футбола, роликов, друзей во дворе. В спешке пакуя вещи, мама убеждала, что деревня – лучшее лекарство от астмы. Как будто дело только в ней.
Пашка уже начал всерьёз бояться, что вот-вот рухнет и Макс