Романтическая история, где материальное тесно переплетается с духовным
(Перевод И. Разумовской и С. Самостреловой)
1
Когда американский посол мистер Хайрэм Б. Отис покупал Кентервильский замок, все твердили ему, что он делает большую глупость, ведь было доподлинно известно, что в замке водится привидение. Даже лорд Кентервиль, человек скрупулезной честности, счел своим долгом предупредить об этом мистера Отиса, когда они обсуждали условия продажи.
– Мы сами, – сказал лорд Кентервиль, – предпочли не оставаться в этом замке после несчастья с моей двоюродной бабкой, вдовствующей герцогиней Болтонской. Однажды, одеваясь к обеду, она вдруг почувствовала у себя на плечах чьи-то костлявые руки и настолько испугалась, что с ней сделался нервный припадок, от которого она так и не оправилась. Не могу утаить от вас, мистер Отис, что привидение являлось и многим ныне здравствующим членам моей семьи. Видел его и священник нашего прихода преподобный Огастас Дампьер – член Кингс-колледжа в Кембридже. После происшествия с герцогиней никто из новых слуг не пожелал у нас остаться, а леди Кентервиль почти не спала по ночам, обеспокоенная какими-то таинственными звуками, доносившимися из коридора и библиотеки.
– Милорд! – воскликнул посол. – Беру ваше привидение в придачу к обстановке. Я уроженец передовой страны. У нас есть все, что можно купить за деньги. Уж я-то знаю нашу расторопную молодежь: она способна перевернуть ваш Старый Свет вверх тормашками, лишь бы переманить у вас лучших актрис и примадонн. Бьюсь об заклад, что, если б в Европе действительно была такая штука, как привидение, его давно уж выставили бы у нас в каком-нибудь музее или возили бы напоказ.
– Боюсь, что привидение все-таки существует, – улыбнулся лорд Кентервиль, – по-видимому, ему просто удалось устоять перед заманчивыми предложениями ваших импрессарио. Оно обитает в замке уже три столетия, точнее с тысяча пятьсот восемьдесят четвертого года, и появляется каждый раз перед смертью кого-нибудь из членов нашей семьи.
– Если уж на то пошло, лорд Кентервиль, и у домашнего врача такая же привычка. Однако, сэр, привидений не бывает, и, мне кажется, природа вряд ли пойдет на уступки и согласится изменить свои законы даже в угоду английским аристократам.
– Конечно, вы, американцы, ближе к природе, – ответил лорд Кентервиль, который не вполне уяснил себе смысл последнего замечания мистера Отиса. – Ну что ж, если вы согласны иметь у себя в доме привидение, значит, все в порядке. Но не забывайте, что я вас предупреждал.
Через несколько недель после этого разговора все формальности были закончены, и к концу сезона посол и его семья отправились в Кентервильский замок. Миссис Отис – в прошлом прославленная нью-йоркская красавица мисс Лукреция Р. Теппен с 53-й Западной улицы – сохранила и поныне значительную долю своей красоты, живость взгляда и безупречный профиль. Многие американские дамы, покидая родину, напускают на себя страдальчески-болезненный вид, считая, что это приобщит их к европейской утонченности, однако миссис Отис не совершила подобной ошибки. Она обладала блестящим здоровьем и поистине поразительными запасами жизнерадостности. В общем, во многих отношениях она была настоящей англичанкой и являла собой прекрасный пример того, что теперь мы ничем не отличаемся от американцев, если, разумеется, не считать языка. Старшего сына Отисы в припадке патриотизма назвали Вашингтоном, о чем он не переставал скорбеть. Этот светловолосый молодой человек довольно приятной наружности, по-видимому, готовил себя к карьере дипломата, так как в течение трех сезонов дирижировал котильоном в ньюпортском казино и даже в Лондоне прослыл великолепным танцором. Он питал неумеренную приверженность к гардениям и к родословным пэров – это была его единственная слабость. Во всем остальном он отличался редким благоразумием. Пятнадцатилетняя мисс Вирджиния К. Отис была прелестной девочкой, грациозной как газель, с открытым и доверчивым взглядом больших голубых глаз. Она слыла истинной амазонкой и однажды, поскакав наперегонки с лордом Бильтоном, два раза объехала вокруг парка на своем пони и перед самой статуей Ахиллеса обошла старого лорда на целых полтора корпуса. Это привело в неописуемый восторг юного герцога Чеширского, и он немедленно сделал ей предложение, за что опекуны в тот же вечер отправили его обратно в Итон, невзирая на пролитые им потоки слез. После Вирджинии шли двое близнецов, которых обычно называли «звезды и полосы», намекая на их близкое знакомство с розгой. Это были премилые сорванцы и, если не считать почтенного посла, единственные настоящие республиканцы в семье.
Кентервильский замок находился в семи милях от ближайшей железнодорожной станции Аскот, поэтому мистер Отис телеграфировал, чтобы за ними прислали экипаж, и все семейство в прекрасном расположении духа пустилось в путь. Стоял чудесный июньский вечер, и в теплом воздухе слышался легкий запах сосны. Время от времени до Отисов доносилось сладкое воркование лесного голубя, самозабвенно наслаждавшегося собственным голосом, иногда в зарослях шуршащего папоротника мелькала блестящая грудка фазана. Маленькие белки поглядывали с веток буков на проезжавший мимо них