– Мисс Доусон, я – психотерапевт,принимать странных людей моя профессия.
– Хотите откровенность?
– Конечно.
– Вы первый из ваших, кому я сказала больше, чем к них написано в карте пациента.
– После нескольких профессионалов психологии…
– Я нашла Вас сама. Это один из немногих жирных плюсов в Вашу копилку. Вас не навязали какие-то дальние родственники моего троюродного деда, я нашла Вас сама и пришла добровольно.
– Мисс Доусон, для Вашего комфорта, хочу предложить: не воспринимайте меня как своего психотерапевта. Расслабьтесь. И расскажите мне все,что пожелаете. Будто, я Ваш старый друг.
– Друг?
– Друг.
Ой. Ногу ужасно саднило. Из мелких ранок на коленке уже начали просачиваться красные капельки.
Идиотский булыжник!
Я обернулась назад. Мой велосипед весь перекошенный лежал на дороге. Заднее колесо все ещё крутилось, напоминая о том, что ещё пару минут назад, я ехала на нем в парк.
– Выглядит так, будто бы тебе действительно больно, раз ты воешь как девчонка.
Мой взгляд упёрся в худые длинные ноги одетые в обрезаные джинсы.
– Я и есть девчонка,недотепа.
Стоило мне сказать эти слова, как вся улица будто замерла. Чей-то пёс перестал раскапывать соседскую лужайку; птицы прекратили петь свои песни; даже колесо велосипеда остановилось. И все это сделала широкая улыбка мальчишки , который так вовремя оказался рядом.
– Я – Тео. – Он подал мне руку и помог подняться на ноги. – Теодор, вообще-то, но все зовут меня именно Тео. У меня что-то на лице?
– Что?
Он поднял рукав своей длинной зелёной футболки к лицу и начал активно вытирать им лицо.
– Наверно испачкался пока ел буррито. Моя mami готовит самый вкусный буррито во всем мире.
– Знаешь, ты говоришь слишком много слов.
– Пойдём. – Тео потянул меня в сторону двухэтажного желтого дома, возле которого стоял большой грузовик по перевозке мебели. – Нужно обработать твою рану.
– Подожди. Я живу на соседней улице.
Но Тео был настойчив.
– Мой дом ближе, и тебе непременно нужно познакомиться с моей семьей! У меня три старшие сёстры: Мария, Лидия и Камила.
– Меня зовут Хоуп, кстати.
Праздник абсурда.
– Хоуп, милая, ведь это семейный вечер, я не зову тебя в толпу незнакомцев.
– Мама, ты слышала мой ответ. За минуту он не изменился.
– Отец очень огорчится.
– В его новой жизни ничего не поменяется от моего отсутствия на этом празднике абсурда.
– Не стоит начинать. Мы с Джеком взрослые люди, которые давно уже во всем разобрались.
Почему ты продолжаешь упорно отрицать это? Твои брат и сестра приняли наш развод.
– Принятие и смирение – разные вещи.
– Доченька… У тебя ещё есть время все хорошенько обдумать.
– И Ваш ответ?..
– Нет! Не могу понять, почему моя мать продолжает настаивать на своём. Мы уже не семья: большая и дружная. Отец много лет изменял моей маме с ее же лучшей подругой. А теперь … женится на ней! Как можно быть настолько мягкотелой, чтобы после стольких лет обмана, простить этих предателей?
– Вам нужно позаимствовать немного этого качества у Вашей матушки.
– Вы же сейчас не серьезно?
– А вот и наша бука!
– Отвали, Маркус.
– Сестренка, тебе нужно расслабиться. Наш папочка сегодня подписал себе смертный приговор. Давай выпьем за это?
– Где наша мама?
– Ты о той свихнувшейся женщине, что была подружкой жениха на свадьбе своего бывшего мужа, отца своих детей?
– Да, я о ней.
– Не хочешь поздравить молодоженов?
– Будто бы у меня есть выбор.
<…>
– Дочка, можешь уделить своему старику несколько минут?
– Пожалуй, могу.
– Знаю, в последнее время, мы не так часто общались. В твоей жизни столько всего произошло, за столь короткий промежуток…
– Можешь не напоминать мне об этом. Я этого не забывала. Никогда не забуду.
– Хоуп…
– Что ты хочешь от меня услышать, папа? Да, мне нелегко. И я не хотела приходить и снова быть свидетельницей тому, как повторно разбивается мамино сердце. Не могу порадоваться за тебя, ведь ей больно. И почему-то , этого в упор никто не хочет видеть. Так вот, папа: поздравляю! Надеюсь, Лилиан будет хорошей женой, ведь подруга из неё так себе.
Тео был зол. Он пинал все,