И солнце кажется теплей.
«Был Эрих, Фрея, близнецы,
То мои первенцы, прекрасны,
Цветов дарили мне венцы,
Улыбки их, о столь заразны!
Любили книги и очаг…
Мечты о будущем напрасны.
То поздним вечером пришло,
Кровь из ушей и глаз, а руки,
Дрожали, сжаты мной, тепло,
Лишь испаряется, а звуки,
Мольбы о помощи, они…
Но знаком стал рассвет разлуки.
Их длани хладные сжимал,
И обнимать тела пытался,
Я плакал, гневался, взывал,
Прошу вернитесь! Не общался,
С иными днями, ложе их,
И там я с первыми расстался.
А третья Ева, то дитя,
Во сне она, не просыпалась,
И Аделард, четвёртый, чтя,
Все осторожности, касалась,
Рука защиты в миг любой!
Но всё бессмысленно, сгущалась.
Он телом слабый и не встал,
Дар шага так и не познавший,
Леона, пятая, не спал,
В своих объятьях согревавший,
Проснулся утром и узнал,
Что на заре один дышавший.
Шестой был Дитрих и о нём,
И даже вспомнить не посмею,
Рождён зимы холодной днём,
Не потерял, коль не имею,
Родился мёртвым, и тогда,
Как проклинал тогда идею!
Шесть раз поднявшийся сюда,
Поверх их трупов синей тканью,
И Raglum красная звезда,
И замок отданный молчанью,
Разжал я руки и упал,
Во реку свёрток, ставший данью.
Я не желаю вновь терять,
Я не желаю эти слёзы,
Калека жалкий, но менять!
Цель достижимая, не грёзы!
И пусть сгоревшие дома,
И пусть сгоревшие берёзы!»
Во гневе сжавший камня грань,
До белизны и кровью алой,
Как приносящий эту дань,
Фигура кажется усталой,
И постаревшей, и такой,
На фоне мира слишком малой.
«Исток спасение и боль,
Рождённый низшим эгоизмом,
Но я принявший эту роль,
И буду проклят фанатизмом,
Не святость высек на челе,
Сжигал трудом и аскетизмом.
Желаю многое менять,
Отброшу голода знаменье,
Долины подданным объять,
И моря мерное теченье,
Я новый день преподнесу!
О это сладкое виденье!
Король вернётся, и во мне,
Закон былой меня терзает,
Но я возвышусь, и в огне,
Закона выше став, сияет,
Средь ликования, смогу,
И мир калека изменяет!»
А после взгляд поднимешь ты,
На горизонт, что отделяет:
«Востока север, мерзлоты,
От яда друг мой умирает,
Когда отца убил мечом,
Душою верил, он являет
Собой спасение моё,
Но