Бывала Таня паучихой из «Паутины Шарлотты», когда колдовала над будущим благополучием своих детей. Та Шарлотта завещала заботу о своих будущих паучатах поросенку Уилберу. А чтобы его не пустили в расход, она сплела паутину со словами «Ай да Уилбер». Люди прочли, поразились, и задуманное получилось. И не посмели зарезать такого чудесного поросенка, раз уж человечьими словами паутиной про него написано. Причем, чувствовала Таня себя паучихой не в ту пору, когда вслух читала про нее своим детям, а уже в их почти взрослом возрасте.
Или вот птичий двор… Кто из нас хоть какое-то время не чувствовал себя гадким утенком? У Таниной «старой утки испанской породы» был массивный подбородок со следами эпиляции, как у большинства её приближенных подчиненных. Таня тогда покорно думала, что это удел всех дам после 50, и что у неё, вероятно, будет так же. Но после увольнения с того «двора» эти опасения исчезли и больше не появлялись.
Когда приходилось долго молчать на «птичьем дворе», Таня томилась от невысказанности, от отсутствия диалога, что и привело её в другое сообщество, где диалоги были нормой, и мысли обретали конкретные формы. И тогда она уже ощущала себя лягушкой, барахтающейся в молоке, сбивающей его в масло, и выбирающейся на поверхность.
Потом была Царевна-лягушка, которой раньше времени нельзя было сбросить лягушачью шкурку, а ей так хотелось начать уже самостоятельно работать по новой профессии!
Еще была пора, когда жил в ней Карлик Нос, который раньше был человеком, а потом ему пришлось стать уродцем, смириться со своим униженным положением и принимать плевки и подковырки от сапожников и придворных кухарок. Потом, по мере того, как Таня осваивалась в новой профессии, ее внутренний Карлик Нос чувствовал, как отношение к нему менялось, но со странной особенностью: чем грамотнее, образованнее были люди, тем большее уважение и растущий интерес они проявляли. А вот вспомогательный персонал, секретари всё сильнее проявляли превосходство своего административного положения и при каждом удобном случае спесивым высокомерием мелочно властвовали: «здесь переделать, здесь поля не соблюдены, так не подпишут».
А счастливые периоды – они были не Золушки и не Василисы Прекрасной. Они проживались уникальными, только Таниными. Их Таня помнила только как свои, ни на чьи не похожие.
Задумалась: выполнила она задание с тренинга или нет? Если да – можно ли соединить в один образ паучиху Шарлотту, гадкого утенка, лягушку в молоке, Царевну-лягушку и Карлика Носа? Или выбрать из них самого близкого?
И решила Таня, что ни от какого трудного период своей жизни не откажется. Все – её.
Талисманша
В кафе
Рядом с моей работой есть кофейня – как островок столичной вольной жизни среди серых улиц скучного регионального города. В ней всё необычно для провинции: места за высокими столами-полками с высоченными стульями, нарядные подушки на диванах и креслах, неохраняемые книги на стеллажах.
Для меня открытие этой кофейни стало удобной находкой: когда нужно в середине дня с кем-нибудь пообщаться на часок, в ней и назначаю встречу. Местечко я там себе присмотрела хитрое: не на проходе, подальше от источника музыки, чтобы она только едва доносилась и не мешала разговору. Еще было важно, чтобы мой собеседник смотрел в окно – наблюдая за живой реальностью, мыслям проще не застревать и высказываться. А я садилась напротив: спиной к окну и лицом в общий зал с колоннами, поворотами и закоулками.
И вот в одном уголочке частенько сидела молодящаяся дама в возрасте. Своими перстнями с огромными камнями она напоминала мне Мадам Бижу с портретов из фильма «Титаник», я про себя назвала её Талисманшей, почему – об этом ниже.
Она тоже, как и я, встречалась с разными людьми, которые покупали ей кофе и большое белое пирожное, посыпанное кокосовой стружкой. Её встречи были короткими: они недолго говорили, манипулировали каким-то предметом в руках, и её посетитель уходил, а через несколько минут и она. Чтобы ей платили что-то, я ни разу не заметила, разве что – те самые кофе с пирожными.
Мой мозг, благодаря так называемому феномену коктейльной вечеринки, самопроизвольно настраивал уши так, что я через образовавшийся канал слышала, что они говорили. Так мы можем присмотреться в одному певцу в хоре и услышать именно его голос. Примерно с третьего услышанного разговора я поняла, что это что-то вроде заговора или внушения: Талисманше рассказывали проблему и приносили свою вещь, из которой хотели сделать талисман для решения, и она говорила, что с этим предметом сделать, чтобы помогло. Как бы оживляла его, наделяла миссией. Помогали все эти магические наставления, или нет, неизвестно, но поток к ней не иссякал. Видимо, её передавали друг другу по сарафанному радио.
Диалоги были краткими, поэтому я записала некоторые из них.
Тройное