Осталось в голове лишь время.
Я не сверяюсь с ним. Назло.
Я не смотрю в календари.
Лишь хорошо, что дети живы.
Пусть будут счастливы. И всё.
У Солнца было много дат,
Но ни одна не повторится.
И ничего уже не снится.
Скудны по-прежнему слова.
И ум все время строчки правит.
Жива.
Все не важно. И все не имеет смысла.
Кто-то долг не отдал. Кто-то махнул в окно.
Мир застыл. В голове тишина повисла.
В голове моей недосмотренное кино.
Недоснятые кадры, непройденные сюжеты,
Не примеренные наряды модных домов от кутюр,
Я выхожу из боев и снимаю свои эполеты,
Без спектаклей, ролей и без крутых авантюр.
Я ложусь в постель листа, строчка за строчкой,
Признавая свое поражение в каждом бою.
Не ищите во мне смысл. Я всего лишь точка,
У которой сил не хватило стоять в строю.
Разговор
По вечерам я ругаюсь с Богом.
Говорю ему: «Ты дал мне мой дар напрасно.
Мне бы мужа, детей, дорогу,
Моря. Побольше бы ярких красок.
Мне бы Италию. Дом старинный.
И душа в душу, как в старой песне.»
А он мне россыпью слова в уши кинет,
«Пиши, – говорит, – пиши, хоть тресни».
А я отмахиваюсь от этих слов,
Они назойливы, словно мухи.
Господи, где же мне взять таких докторов,
Чтобы промыли мозги и уши?
А Он смеется, понимает, что злюсь
От усталости и сотни бесплодных попыток.
Ладно, Господи, я сдаюсь,
Дай только сделать выдох.
Ну вот, никто не сошел с ума,
И выстрел в воздух был бесполезен.
Я знаки все создала сама,
Но и без них есть пространство песен.
Я мою руки свои до дыр,
И, слава Богу, отмыла мысли.
Клин – клином. Грязен был тот трактир,
Но он затер старых рифм пунктир,
Когда программа моя зависла.
И если трудно идут слова,
Такая радостна мне дорога.
Ты музой был. Но твои права
Я отдала
Без зазрения совести
Богу.
Свобода
Как прошлое читается с листа:
Легко и бесконечно невозвратно.
Сижу под тенью опаленного креста
И, видит Бог, я не хочу обратно.
Пройдя свой бесконечный лабиринт
И вырвавшись из дьявольского круга,
На память Фавну я оставлю бинт,
Которым врачевала сердце туго.
На нем кресты, пометки на полях,
И переписью лиц летят страницы.
Под ним когда-то жили боль и страх.
Сейчас – светло. И ничего не снится.
Карантин
Я иду в магазин и делаю вид, что гуляю,
Или гуляю. И делаю вид, что иду в магазин.
Столько полярных зим. Я слышу: стреляют.
Я убегаю в тепло. У меня карантин.
Время подумать о вечном. Но я итак со смертью давно об руку.
Если за мною должны прийти – то все равно придут.
Я иду по пустому и разоренному болезнью городу.
Я не боюсь болезни, я боюсь, что за каждым поворотом будет редут.
Я боюсь хаоса в головах и боюсь пьяной вакханалии,
Когда у народа закончится терпение и он начистит для марша сапог.
Ведь мой дом в масштабах страны – неизмеримо маленький,
А в спонсорах и защитниках – традиционно – только Господь Бог.
Паёк
Билеты сданы. Сны не нужны. Все итак ясно.
Красною краской окрасилось небо, на губах – предчувствие войны.
И если ты мечтаешь о странах, где ты никогда не был,
То подожди, пока не увидишь осколки своей страны.
Где-то ангелы ходят строем, они устали за нас молиться,
И мы