– Где я? Что это за место? Я не хочу здесь быть!
Болезнь всё-таки вытолкнула душу Марии Ивановны из тела. Выкинутая из удобной и привычной обстановки, боевая душа этой женщины начала возмущаться и сражаться. Сражаться было тяжело – точнее не с кем. Какая-то невидимая сила тянула её по тёмному зданию (во всяком случае ей это место показалось каким-то огромным зданием). Люди, которых выкидывают за шиворот из баров или выставляют из собственных домов за долги, знают кто их тянет и даже могут расцарапать этим исполнителям чужих воли и приказов морды. А она не знала… Кто её тянет и куда. Но она точно этого не хотела. Она хотела назад – в привычное и тёплое тело, к уютной и устроенной жизни.
Мария Ивановна – точнее её душа, – стала громко кричать:
– Да что же это такое? Думаете управы на вас не найду? Да вы день проклянёте, когда родились! Я до самого верха дойду! Благородную женщину тащите, как какую-то шваль! Хамы!
В таком духе она продолжала ругаться, не останавливаясь ни на секунду. Ей нравилось, что она не устаёт – её больное тело не позволило бы ей столько кричать и волноваться.
Попутно она упиралась, сопротивлялась всей своей сущностью этой наглой невидимой силе, так бесцеремонно тянущей её неизвестно куда.
Энергия её души и огромная тяга к жизни, в конце концов, застопорили работу этого мрачного конвейера. Он практически встал на месте. Но проклятия и ругань не прекращались ни на секунду.
– Что же это такое? – воскликнул наконец управляющий этим конвейером по переправке душ в потусторонний мир, повторив восклицание Марии Ивановны.
Двое его подчинённых – один худой и длинный, другой толстый и короткий, – стоявшие рядом, пожали плечами.
– У нас цари, разные богатые и известные люди, которые просто обожали эту жизнь и страшно не хотели с ней расставаться, так не упирались и не орали, – продолжал управляющий. – Они, конечно, возмущались, ругались – но чтобы остановить конвейер!
Главный почесал затылок.
– Кто эта женщина? Кем она была? – спросил он, после названного выше действия, у подчинённых.
– Обычная среднестатистическая особь, – начал худой подчинённый. – Не из верхушки общества, но и не из низов.
– Спасибо! – нахмурил брови начальник. – Очень помог мне.
– Пожалуйста! – сказал не уловивший или сделавший вид, что не уловил сарказма, подчинённый.
– Балбес! Ты вообще не помог! – крикнул шеф. – Что ещё о ней известно? Почему она так хочет обратно? В свою жизнь?
– Она только что умерла от остановки сердца, – вставил толстый работник.
– Внезапно? Без болезни?
– Нет. Она долго болела. Но не соблюдала никакого постельного режима. Последнюю неделю только уже настолько ослабла, что вынуждена была лежать.
– И что, болезнь не подготовила её к смерти? Не смирила с мыслью?
– Абсолютно нет, – ответил опять толстый. – Даже в день своей смерти она переговорила с пятью людьми вживую и с пятнадцатью по телефону. Веселилась и смеялась. Она и умерла, общаясь по телефону, чем сильно напугала свою собеседницу. Скорая помощь, вызванная последней, уже приехала и констатировала её смерть.
Шеф улыбнулся:
– Вот это живчик! Что ещё известно о ней?
– Сплетницей она была и сводницей, – выкрикнул худой. – Про всех в своём районе знала, все новости стекались к ней. Кто сколько зарабатывает, кто кому должен, какие у кого «скелеты» в шкафу. Просто талант в этом деле. Муж по струнке у неё ходил… Да что муж – весь подъезд, весь дом без её ведома «чихнуть» боялся. Сгусток энергии просто.
Повторно пришлось почесать голову шефу:
– Вот те на! А что же Смерть нам таких живчиков отправляет? Конвейер наш хочет испортить?
– Она пренебрежительно высказывалась о разных болезнях и самой Смерти, – сказал толстый. – Вот та и обиделась, решила проучить.
– Пусть по-другому проучивает, – выпалил босс. – А вы отошлите эту душу обратно, запишите её, и чтоб ближайшие пятьдесят лет я её здесь не видел!
– Она же дышит! Дышит! Смотрите!
Алексей – сын Марии Ивановны, – вцепившийся мёртвой хваткой в мать и обильно поливающий её слезами, был вне себя от счастья.
Врач скорой помощи неохотно подошёл к кровати, чтобы показать молодому человеку, что желаемое часто выдаётся за действительное. Не получилось… В этот раз желаемое и было действительным.
– Но как это возможно? – спросил он у своего коллеги. – Когда я приехал, она уже была без пульса и холодная…
– Не знаю, не знаю. Не всё можно объяснить в этом мире.
А Мария Ивановна уже всё слышала. Слышала, но никак не могла отреагировать – тело ещё не слушалось её, оно восстанавливалось после пережитой смерти.
Мысли её были спутанные и какие-то необычные. То она ощущала себя здесь – в комнате, на кровати, – то видела себя на каком-то огромном красивом лугу с порхающими бабочками,