Я их помню. Лицо и фигуру Кости Марусича в ободранном проеме бесланской школы, где он пережил три дня под прицелом террористов. Тогда ему было четырнадцать лет, теперь это взрослый мужчина, но я его запомнил мальчиком с твердым взглядом и тихим голосом. Фатиму Богатыреву, пришедшую в президентский кабинет в Черкесске во главе сородичей узнать правду об исчезнувшем брате. Там узнавшую о его убийстве по приказу президентского зятя, закрывшую лицо руками и старающуюся не слушать уговоры прилетевшего из Москвы Дмитрия Козака. Помню болезненное дыхание Михаила Ивановича Трепашкина, адвоката, а до того – сотрудника ФСБ, который жалел, что не удалось уберечь коллегу Литвиненко от яда спецслужб. Уверенное и думающее лицо Алексея Навального я запомнил не по нынешним виртуальным появлениям, а по разговору после моей поездки в Киров, где я убедился в полной абсурдности заведенного на него уголовного дела.
Люди на киевском Майдане Незалежности, ребята в Минске, по ночам пишущие баллончиками лозунги против Лукашенко, прокурор в Дагестане, везший меня на своей машине по горам и не прятавший автомата на заднем сидении, таможенный генерал, благодаривший за то, что после моих выступлений отсидел меньше, чем планировали коррупционеры с Лубянки…
Всё это – мои соавторы в текстах, составивших калейдоскоп политической истории последних тридцати лет. Посчитал: за эти годы я публиковался в полутора десятках изданий, от официозной «Российской газеты» до ныне запрещенных в России «Граней», писал о событиях от Норильска до Дербента и от Калининграда до Владивостока. А еще – об Азербайджане, Узбекистане, Абхазии, Южной Осетии… Особенно я благодарен газете «Совершенно секретно», в которой семь лет проработал обозревателем. А название «Отдел расследований» я взял из «Московского комсомольца», который и направил меня на этот путь. Из десятков расследований, сохранившихся в моем архиве, я выбрал самые типичные, не утратившие, к сожалению, актуальности. Например, о «дворце Путина», о котором писал в 2006 году. Тексты я оставил в том виде, в каком они публиковались, лишь иногда поясняя детали. Из современности – публицистические заметки, продолжающие темы расследований, заметки эти тоже публиковались, чаще всего – в электронных СМИ России и зарубежья.
Вторую часть сборника составили рассказы мемуарного характера, тоже непридуманные, показывающие работу и психологию журналистов.
I
Уроки Бесланской школы
В Осетии не принято прощаться. Здороваются за руку, но уходя руки не пожимают – считают дурной приметой, боятся снова не свидеться. В сентябре 2004 года в Беслане прощания были в каждом дворе…
Я писал эти заметки через несколько дней после трагедии. Потом через несколько недель. Потом через год. Теперь собрал и попытаюсь выстроить из них те школьные дни.
День знаний
Школа № 1 в тридцатитысячном Беслане была привилегированной. На открытие учебного года в нее стекались не только ученики с родителями, но и бывшие выпускники, и официальные лица.
Все в городе знали, что в первой школе торжественная линейка обычно начинается в десять утра. Но 1 сентября 2004 года сбор объявили к девяти, а в начале десятого классы уже были построены.
Преподаватель истории Татьяна Дулаева, живущая рядом со школой, вышла из дома около половины десятого. Не дойдя до забора, увидела: из машины рассыпается цепь вооруженных людей в масках и камуфляже. Подумала, что прислали ОМОН для охраны. Пригляделась – много бородатых, один с длинными волосами – ОМОН так не ходит – и развернулась. (Это ее и спасло. Девятнадцать ее коллег погибли.)
Восьмидесятилетний ветеран с орденскими планками – Сталинград прошел, – Заурбек Гутиев спешил к десяти часам, чтобы выступить на линейке. Услышал выстрелы, заворчал: «Взяли моду на салюты!» – и вошел на школьный двор. (Через два дня сам выпрыгнул в окно после взрыва).
Школа была построена более ста лет назад рядом с железной дорогой, основное здание обросло пристройками. Напротив школы, за железнодорожными путями, и остановился крытый грузовик, из которого высадились непонятные военные. Грузовик потом проехал дальше, на переезд, развернулся и встал около главного входа. Некоторые свидетели говорили о нескольких машинах, да и сложно представить себе, что в одной могли уместиться и все захватчики, и куча оружия с неограниченным боезапасом…
В День знаний во дворе собралось около двух тысяч человек, кроме учеников и учителей – еще и малыши из трех кирпичных жилых домов, расположенных рядом. Девяносто один первоклассник собрался на линейку в том урожайном году, хотя ожидали семьдесят пять. Старшие классы стояли подальше, младшие – поближе к центру площадки. Поэтому большинство старших смогли убежать, когда боевики выстрелами стали загонять всех в здание школы. Некоторые, уже войдя, пытались убежать через другие выходы, но их всюду встречали боевики. Чтобы люди быстрее заходили, нападавшие дали очередь по стеклам первого этажа и заставили лезть в окна. Согнали в спортзал около полутора тысяч человек.
И