Кроме того, Саймон с огромным трудом учился читать. Это оказалось несравнимо сложнее, чем подметать пол или мыть перегонные кубы и стаканы, но Моргенес направлял его твердой рукой, повторяя, что без знания букв Саймон никогда не станет для него полезным учеником.
В День святого Таната, двадцать первого декандера, в Хейхолте кипела жизнь. День святого был последним праздником перед Эйдонмансой, и служанкам предстояло подготовить грандиозный пир, расставить повсюду веточки омелы и сотни белых свечей из пчелиного воска – их следовало зажечь на закате, и, когда пламя появится в каждом окне, призвать странствующего святого Таната из зимней темноты, чтобы он благословил замок и его обитателей. Другие слуги заполняли смолистыми дровами камины или разбрасывали свежий тростник на полах.
Саймона, который весь день старался не привлекать к себе внимания, тем не менее обнаружили и отправили к доктору Моргенесу с заданием, выяснить, не осталось ли у него масла для полировки поверхностей – армия Рейчел истратила все запасы, чтобы навести блеск на Большом столе, а в Главном зале работа еще только началась.
Саймон, который провел все утро в покоях доктора Моргенеса, читая вслух скучнейшую книгу «Совранские зелья целителей Вранна», тем не менее, предпочитал любое общение с Моргенесом ужасам стального взгляда Рейчел и почти вылетел из Главного зала во Внутренний двор под Башней Зеленого Ангела. Через несколько секунд он уже пересекал по мосту ров, словно ястреб с перчатки охотника, и очень скоро во второй раз за день оказался в покоях доктора.
Доктор не сразу ответил на его стук в дверь, но Саймон слышал внутри голоса. Он ждал терпеливо, насколько мог, отдирая длинные щепки от потрескавшегося дверного косяка, пока не появился Моргенес, который видел Саймона совсем недавно, но никак не прокомментировал его новое появление. Моргенес выглядел рассеянным, когда впустил юношу внутрь; Саймон почувствовал его необычное настроение и молча последовал за ним по освещенному коридору.
Тяжелые шторы скрывали окна, и сначала, пока его глаза привыкали к полумраку, Саймон не увидел никаких посетителей, но вскоре заметил смутные очертания человека, сидевшего возле большого матросского сундука в углу. Мужчина в сером плаще смотрел в пол, лицо гостя оставалось скрытым, но Саймон его узнал.
– Простите меня, принц Джошуа, – сказал Моргенес, – это Саймон, мой новый ученик.
Джошуа Однорукий поднял голову, и его бледные глаза – голубые… или серые? – равнодушно скользнули по Саймону, так торговец хирка мог посмотреть на лошадь, которую не собирался покупать. После короткой паузы внимание Джошуа полностью переключилось на Моргенеса, словно Саймон прекратил свое существование и навсегда исчез. Доктор жестом предложил Саймону отойти в дальний конец комнаты и подождать.
– Ваше высочество, – сказал Моргенес принцу, – боюсь, больше я ничего не могу сделать. Мое искусство целителя и аптекаря исчерпано. – Старик нервно потер руки. – Простите меня. Вы знаете,