– Сейчас разойдется, – заверил Трофим, вставая, и кивком подозвал окоченевшего друга. – Давай, что ли, сюда…
Когда Павел, облаченный в свитер и толстые спортивные штаны, лязгая зубами, вновь подсел к огню, Трофим протянул до краев наполненную стопку:
– На, прими, однако, для согрева. Да и вещи просушить не мешало бы… Погрейтесь пока…
Он встал, подхватил на ходу торчащий в земле топор и бесшумно исчез в клубившемся за палаткой тумане. Через некоторое время в лесу послышался глухой стук.
– Ты как? – с тревогой спросила Даша, помолчав.
– Ничего, согреваюсь…
Павел протянул руки к костру.
– Прости. Это все из-за меня…
– Ерунда.
– Дурацкая история… Я как увидала эти глазницы… Сама не знаю, что со мной случилось…
Павел с нежностью посмотрел на жену:
– Не бери в голову…
– И ты промок, и сеть потеряли…
Разглядывая ее лицо, Павел вдруг подумал, как сильно он любит это милое нежное существо, какое было бы несчастье не встретить ее! А ведь мог и не встретить… Он с грустью вспомнил, как не хотел идти на тот студенческий вечер, где впервые увидел ее, как, едва взглянув, уже не мог отвести глаз и как, одеревеневши от мимолетного взгляда, пригласил на танец и потом долго не мог произнести ни слова… А это пронзившее его «Ой, мамочки!»… Этот крик напомнил ему, как однажды, подвернув ногу, она так же беспомощно вскрикнула и он, остолбеневший и испуганный, вдруг всем существом почувствовал как ее боль отзывается в нем самом… Казалось, он готов был на все, лишь бы никогда больше она не испытывала страданий, которых не перенес бы… Губы неожиданно зашептали:
Вершины гор прекрасны чистотою!
И в дождь осенний с желтою листвою
Прекрасны вдруг расцветшие цветы!
Все в мире, что согрето красотою —
Все есть в тебе, все воплощаешь ты,
Во всем твои мне чудятся черты!
Даша, не мигая, посмотрела на него повлажневшими глазами, прильнула к щеке и быстро поцеловала.
– Спасибо! Небезупречный, но милый отрывок… Весь сонет я только что прочла в палатке. Прости – нашла в твоем рюкзаке… когда рылась… Сам писал?
Павел смущенно посмотрел в счастливые глаза жены:
– Автор, по правде, мне неизвестен. Но стихи… Мне они показались теми, которые я посвятил бы тебе… Даже заучил их. – Он помолчал, словно раздумывая, стоит ли говорить. – У меня есть одна тетрадь…
– Гнилуха, одним словом! – послышался позади голос Трофима, заставивший его замолчать. Супруги обернулись. – Я же говорил: здесь всегда что-нибудь случается… – Он скинул на землю свежие колья. – Только не беда! Завтра сеть достанем, а одёжу сейчас просушим…
Потоптавшись у рогатины, Трошка поднял один из кольев, примерился и несколькими ударами топора вогнал его в траву. Другой кол был вбит у второй рогатины.
Павел и Даша молча наблюдали: Трофим натягивал на колья веревку.
– Тащите