Пашка, спешил домой, в однокомнатную квартиру, которая ему досталась, при достижении восемнадцати лет. Вообще-то ему полагалась комната, где-нибудь в общежитии, но мэр, хороший человек, своим решением, отдал освободившуюся площадь Пашке, круглому сироте из детского дома. Так что вытащил, Пашка, по сути, счастливый лотерейный билет! Квартира, располагалась на первом этаже пятиэтажного дома, так называемой, «хрущёвской серии». Мебели, практически не было ни какой и за время владения этой собственностью, Пашка обустраивался, как мог: где-то раздобыл старый стол, разномастные стулья и даже обзавёлся холодильником, предназначенным на выброс бывшими хозяевами. Прошло уже несколько месяцев, после вселения, а Пашка всё не мог поверить, что эта отдельная квартира, принадлежит ему одному и он законный хозяин доставшегося ему сокровища!
Друзей у него не было, хотя в детдоме у него, со всеми ребятами, сложились ровные, нормальные отношения. Да он и не переживал по этому поводу – планов у Павла было громадье: устроиться на работу и получить рабочую специальность, желательно, денежную, а, затем, подкопив деньжат, попытаться разыскать кого-то из родственников! Ведь должны же быть, хоть кто-нибудь! Не появился же он из пустоты, из вакуума! Мечта эта была у Пашки, ещё с малых лет! Сколько раз, лёжа перед сном, мечтал Пашка, как найдёт он родного человека, желательно мать, либо отца и заживут они дружной семьёй в уютном доме!
Глава 2.
…Пашка, высокий, симпатичный парень, с тонкими чертами лица, светлыми волнистыми волосами, ниспадающими на плечи и выразительными серыми глазами, был на редкость добрым парнем, не взирая, на жёсткие нравы, царившие в детском доме. Никакого труда не составляло мальчишкам, либо девчонкам, выпросить у него какую-либо игрушку или, редко появляющуюся в их жизни, сладость.
Мечта устроиться на нормальную работу пока не осуществилась. Заводы практически не работали, а устроиться на предприятие, где ещё теплилась какая-то трудовая жизнь, было невозможно, ввиду отсутствия квалификации. Пашка перебивался случайными заработками: был грузчиком в палатке, где продавали фрукты, иногда ночью ходил на разгрузку вагонов. Те, небольшие деньги, выданные ему при уходе из детского дома, Пашка приберегал и старался их не тратить.
…Выпал первый снег поздней осени. Город оделся в белые одежды, спрятав грязь и мусор под ещё робким снегом, который не один раз растает и вновь обнажит неприглядную картину большого города.
Хорошо было ступать по хрустящему свежему снегу в новых ботинках и весело разглядывать витрины появившихся, невесть откуда, множества магазинов и магазинчиков с красивыми товарами и аппетитными продуктами. Пашка был уверен, что придёт время и он сможет стать покупателем всего этого добра!
Павел свернул в проулок, чтобы срезать путь к своему дому. Ему предстояло пройти пустырь и, следом, огромный ипподром, представляющий собой унылые полуразрушенные здания и конюшни. Как слышал Павел, по «сарафанному радио», ипподром, то ли ликвидировался, то ли переводился в другое место.… Животных он любил. Сколько детских слёз выплакал маленький Пашка, когда притаскивал в детский дом, подобранных в их дворе котят и которых сотрудники отбирали и выбрасывали на улицу!
Ради любопытства Павел решил посмотреть на лошадей: когда ещё придётся сделать это в большом городе! Павел вошёл во двор и увидел, как
мужики под уздцы заводили в кузов грузовика очередную лошадь. Лошадь упиралась и мужики нещадно лупили по крупу бедное животное. Наконец, погрузка была закончена и борт был закрыт. Пашка, оторопело наблюдал за этим, ему вдруг захотелось быстрее уйти, убежать и забыть эту сцену!
… К Павлу подошёл старик в замызганной телогрейке, бесформенной шапке и валенках:
– Чё, парень, пришёл выкупить лошадку? Опоздал, паря, всех распихали!
– А этих куда? – спросил Пашка, указывая на двух лошадей в кузове машины.
– Известно, куда! На колбасу! Выбракованные!
Он шёл рядом со стариком к сторожке и словоохотливый дед рассказывал ему, какой раньше был прекрасный ипподром, какая интересная здесь кипела жизнь и какие классные жокеи создавали праздник для многочисленной толпы почитателей!
– А вы, дедушка, наверное, конюх?
– Нет, не конюх, я! Теперь сторож. Только сторожить тут уже нечего! Всё кончилось! А ведь вся жизнь, моя, на ипподроме! В молодые годы и жокеем был, и не плохим, хотя и не «звёздным»!… А тебе, парень, вижу жаль лошадок? Вот и мне жаль, да что поделаешь!
– А как вас зовут, дедушка?
– Меня-то, Иван Петрович! Проще – Петрович!
Они шли мимо, кое-где разрушенных, пустых конюшен, мимо каких-то куч строительного мусора. Краем глаз, Пашка увидел на полу, в одной из конюшен, лежащую лошадь:
– Иван Петрович! – резко остановился Павел – А почему эта лошадь лежит в стойле?
– Ну, это, парень не стойло, а денник! В стойле лошадь может только стоять! А лежит он потому, что стоять не может! Поди, неделю, уже.
Пашка подошёл поближе, наклонился к животному и, горячая