Третья Твердь. Алексей Евтушенко. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Алексей Евтушенко
Издательство: Евтушенко Алексей Анатольевич
Серия:
Жанр произведения: Поэзия
Год издания: 1996
isbn: 5-87442-03-2
Скачать книгу
ЕАН

      Но я существую. Во тьме осторожной, в надежде на злое прощенье храню безъязыкое пламя, процесс превращенья в живое, настойчивый танец молекул. Ах, дождь, что падет как возмездье за долгое непослушанье! В созвездиях низкое небо со мною в разлуке. Так что же, и ветер – мой друг торопливый и вечный бродяга – утихнет, уляжется между волнами в нежнейшее ложе, и я успокоюсь? Но где нам до неба! Замедленный шепот восходит к поверхности теплой. И если б не солнце, не звезды…

      Так бредил Океан. Весь в пене и ветрах.

      Причуды облаков и звезды отражая,

      Искала берега его вода живая —

      Рождение и смерть оставить на песках.

      И вольные валы за другом друг бегом

      Торопятся вперед, от мощи сатанея.

      Дай хоть одну скалу, куда бы биться лбом!

      Базальтовую твердь, чтобы сразиться с нею…

      О, если б не солнце, не звезды, не грозы, что враз разрывают на клочья пугливые волны! Они бы исчезли напрасно – мои непутевые дети, частички густеющей пены. Еще бы не страшно – разбиться о скалы! Подальше ползите, вставайте, шатаясь, и в жадности нетерпеливой, схвативши зубами собрата, простите отныне и присно. За воздух и тяжесть. За солнце и звезды, и грозы простите.

      Но я существую.

      Так бредил Океан,

      приподымая дно.

      Долины гулкие

      и молодые горы

      вздымались из воды…

      Нет, зацветут не скоро

      печальные цветы

      моей земли родной.

      На мелководье дня

      из темной глубины —

      в прибой. И с грохотом

      на берег окаянный.

      Прислушайся к речам ночного Океана,

      и наши имена в них прозвучать должны.

      Мы вместе были там

      в один и тот же век.

      Я помню вонь болот

      и знаю сны растений.

      И силуэт врага,

      и гибель поколений.

      И первый сиплый крик,

      и первый тяжкий бег

      Но я существую. Прощайте навеки, мои осторожные сестры – деревья и звери, и птицы. Мы вместе терпели когда-то. Теперь же громадное небо над нами повисло, качается – глыба. Сейчас упадет. Для спасенья ни песен, ни крови не жалко. Хватило бы сил, и дорога была бы достаточно длинной, и гибель достаточно скорой.

      Мне трудно в бумажном обличье двуногого глупого брата вершить приговор ненавистный.

      За слабость меня полюбите и рвите на части за силу.

      Так бредил я, когда владыка-Океан

      Встревожено бродил по эластичным венам,

      Так я стоял один – спокойный великан,

      Веселый сын Земли, в дубравах по колено.

      Мне некуда ступить, – вот город, вот село,

      Вот озеро в лесу, вот поле с урожаем…

      Стоял как памятник. Прозрачный как стекло.

      И ветры всех степей мне сердце остужали.

      Печалится прибой, ласкает берега.

      И утихает бред. И остывает сердце,

      Не суетливый бог меня оберегал,

      Когда я к цели шел сквозь пекло и снега,

      А строгие глаза моих единоверцев.

      В серокрылой печали твоих неулыбчивых глаз,

      В одиноком огне искушенных Любовями губ

      Отражается август-бродяга, и кто-то из нас

      Неуверенно ждет, потому что любим, но не люб.

      Кто поверит, что сосны стартуют в тревожный зенит?

      Кто поверит, что сосны стартуют в тревожный зенит,

      Выдирая корявые корни с тоской из песка

      Там, где чья-то струна в безнадежной отваге звенит,

      И гниющее море отравлено плещет у скал.

      И дельфины на берег бросаются, словно на дот.

      И дельфины на берег бросаются, словно на дот,

      Умирая достойно, но все же о море скорбя.

      За обещанной вещью построится завтра народ,

      А рентгены сегодня ему лейкоциты дробят.

      Что ж ты плачешь, любимая, словно я маленький бог?

      Что ж ты плачешь, любимая, словно я маленький бог?

      Ты, наверное, снова партнера сменила себе.

      Злые стрелы Эрота летят в окровавленный бок.

      Не достали до сердца… Что ж, лакуна будет в судьбе.

      И красивая мать постареет на девичий век.

      И красивая мать постареет на девичий век.

      Будет нянчить ребенка и внуком его называть…

      Я-то знаю, в кого вырастает потом человек —

      Обучают умеющих плакать отлично стрелять.

      Не