– Влад, очень приятно. Удобно устроившись в кресле, Андрей Николаевич воскликнул:
– Домой, скоро домой! Заканчивается моя «кругосветка». Два дня в Литве, а там…
Заметив улыбку на моём лице, добавил:
– Увы, молодой человек, каждое такое возвращение домой в моём возрасте – это настоящий праздник. Понимаю, подобные старческие сантименты такому юному существу кажутся диковинными.
Словно сговорившись, мы разом притихли. Самолёт выруливал на взлётную полосу. Сосед мой перекрестился. Небо приняло нас дружелюбно. Гигантская птица летела по заданному маршруту.
– Ну что Вы, Андрей Николаевич. Во-первых, передо мной мужчина в расцвете сил и блестящей физической форме; во-вторых, думается мне, что подобное чувство испытывает большинство людей, возвращающихся домой, пусть даже после самой короткой отлучки; в-третьих, сегодня я окончательно возвращаюсь домой.
– Однако! Следуя вашему стилю, во-первых, спасибо за добрые слова; во-вторых, очень рад, что судьбе угодно было свести меня со столь разумным молодым человеком; в-третьих, великодушно прошу простить мне моё любопытство, но очень уж хочется узнать сферу интересов и занятий нынешней молодёжи.
Мне было интересно с этим человеком. Беседа протекала легко и свободно. Я охотно и с удовольствием рассказывал ему о своём увлечении психологией, историей, литературой и философией, подчёркивая особый интерес к проблемам семьи, личности, самообразования и самовоспитания, воспитания детей и так далее. Говорил довольно долго, пытаясь объяснить огромное желание впитать в себя всё то разумное, доброе, вечное, что предлагает человеку жизнь. Говорил взволнованно, эмоционально, вдохновенно. Подумалось, что меня слушают и слышат. Сделав паузу, посмотрел на Андрея Николаевича. В его глазах светилась радость. А я продолжал:
– Буквально на днях прочитал повесть Максима Горького «Трое», где он описывает лубок под названием «Ступени человеческого роста»? «Ступени» расположены по арке, а под нею изображён рай. В нём Саваоф (одно из имён Яхве – бога в иудаизме), окружённый сиянием и цветами, разговаривает с Адамом и Евой. Всех ступеней – семнадцать. На первой ступени с надписью «Первые шаги» стоит ребёнок, поддерживаемый матерью. На второй – тот же ребёнок, приплясывая, бьёт в барабан, а подпись гласит: «5 лет – играет». Семи лет его «начали учить», десяти – он «ходит в школу», двадцати одного года он – солдат – стоит на ступеньке с ружьём в руках. Потом – жених, работник, семьянин, хозяин… Но вот ступеньки спускаются вниз, человек стареет, седеет, его уже «водят» под руки, и, наконец, на последней ступеньке – девяносто пяти лет от роду – он сидит в кресле, поставив ноги в гроб, и за креслом его стоит смерть с косой в руках.
Илья Лунев, герой повести, любил рассматривать эту картинку, и как только обзавёлся своей собственной квартиркой, то приобрёл её и повесил над кроватью. Признаться, и меня самого очень заинтересовала эта тема.
– Молодой человек, позвольте обращаться к вам по имени?
– И это будет правильно, – с улыбкой ответил я.
– Так вот, подобного рода лубочные представления о «колесе жизни» (или арке) были широко распространены среди мещан 19-го века. Они изобретены богословами средневековья для назидания верующим. Самые древние из них относятся к XII веку и встречаются среди итальянцев и немцев.
– Лубок – это липовая доска, на которой гравировалась картинка для печатания, а также картинка такого изготовления, верно, Андрей Николаевич?
– Верно, Влад, и снова удивили.
Но это не первые и, разумеется, не самые удачные опыты как-то осмыслить этапы человеческой жизни. Народы с древнейших времён проявляли к данной проблеме живейший интерес и в соответствии со своими представлениями о жизни по-разному её разрешали.
Узбеки дельты Амударьи, например, имели четыре возрастных подразделения: дети – мальчики 12 и девочки 14—15 лет; молодёжь – мальчики и молодые люди с 12 до 30 лет; зрелые люди – от 30 до 50; и, наконец, старики. Люди одной возрастной группы оказывали друг другу особое внимание и предпочтение перед другими. Это проявлялось на состязаниях, в играх, одежде. На свадебных пирах или поминках люди обычно рассаживались по возрастам.
У Горация и Сенеки выделяется четыре возраста. То же самое мы находим у Данте: несовершеннолетие, молодость, старость и старчество. Солон различал десять возрастов. Но особенно интересна возрастная дифференциация пифагорейцев, положивших в основание возрастного деления число «7», которое они считали магическим.
Тут мой просвещённый попутчик неожиданно замолчал, очень внимательно посмотрел на меня, а затем сказал:
– Знаете, Влад, если вы сейчас скажете мне, кто такой Солон, то полагаю, что мы станем большими друзьями.
Я улыбнулся и ответил:
– Уважаемый Андрей Николаевич, вообще-то, «я знаю, что ничего не знаю», но Солон – это афинский архонт, живший в 7—6 веках до нашей эры. Античные предания причисляли его к семи греческим мудрецам. Архонт же – это высшее должностное лицо в греческих полисах, то есть городах-государствах