«Его место не в литературе, а в клинике душевных болезней». Мария Бессмертная

олюционного кружка, к моменту выхода романа ожидавшими суда. Реакция читателей оказалась бурной: автора называли реакционером и мракобесом и обвиняли в клевете на молодежь. Хвалил только Лев Толстой

      1 Нынче ел в трактире с двумя пишущими, из которых один сообщает другому: «Вчера, говорит, был у М. Е. Щедрина – вот и великий талант; как человек, к прискорбию, разлагается, целый вечер все ругал то Тургенева, то Достоевского. Достоевского поносил и блаженненьким и юродивым, и так, говорю, целый вечер… Тяжело было слушать.

      Николай Соловьев-Несмелов, писатель

      2 Писатель создает целую галерею помешанных юношей… ни в одном из них не увидите ни образа, ни подобия живого человека, это какие-то манекены, и к каждому манекену нашит ярлык с означением характера бреда, которым он одержим.

      Петр Ткачев, критик

      3 Нечаевское дело есть до такой степени монстр, что не может служить темой для романа. Оно бы могло доставить материал для уголовного романа, узкого и мелкого, могло бы, пожалуй, занять место и в картине современной жизни, но не иначе, как в качестве третьестепенного эпизода.

      Николай Михайловский, публицист

      4 Сколько надо было носить в сердце неумолимых упреков совести – своих ли или воспринятых извне,– все равно,– для этого эшафота бессмысленных и до комизма нагроможденных мук.