Всем был хорош Мир (как его все называли), а только воротился от него люд. Странно все это было. Не мог он разгадку найти.
Горевал из-за напасти Мир, и взяла его хворь невиданная. Сны стали сниться сплошь ужасные, голова будто на части расколоться пыталась. Виделось ему по ночам, что толпы народа вокруг него воронами в черных одеждах кружат, а рядом женщина в белом с косой вострой смотрит на все снисходительно. Только верная старенькая домра и гусли спасали его в это тяжкое время, и то руки все хуже перебирали струны.
Родные обеспокоились, кого только не звали вылечить Мира. И местная старушка-знахарка приходила, отпаивала травами, и волхв чертил что-то на полу и пел голосом страшным, и священник святой водой да молитвой помогал. Не ушла никуда болезнь. А музыка Мира становилась все тише и грустнее.
Однажды пришел Отец с городской ярмарки, на которую ездил за какими-то новыми травками, что, говорят, от всего помогают, и рассказывал новости, чтобы болезный хоть улыбнулся разок.
– Новые травы вот тебе принес. Сказывают, нужно их истолочь да в полную луну набрать росы и сделать мазь целебную. Только вот не сказали, что с ней делать. Куда мазать? Или ее, наоборот, внутрь нужно? – и поник. Не очень хорошая новость была.
Молчал Мир. Улыбнулся только слабо, чтобы не расстраивать родителя.
– Ну ничего, – сказал Отец – разберемся… Еще слыхал, что в 1/3 царстве царевна пропала. И следа не оставила. Никто не ведает, что приключилось. Зато три царевича из нашего 3/10 отправились на поиски. Прям как в сказке, да?
– Ты, наверное, хотел сказать из 3/9 царевна пропала?
– А это не одно и то же?
– Не силен я в науках точных. Может, и одно. А вдруг силы темные похитили царевну? Вдруг сам кощей?
– Не уж бредишь, сын? Я ведь в шутку про сказку сказал. Ходят в народе байки, да за пределы баек ничто не выходит.
Не ответил Мир. Приподнялся немного на широкой скамье, заменявшей ему кровать, взял домру и тихонько наигрывал что-то невыразимо печальное. Отец нахмурился. Слеза тронула его глаза. В жизни не видел никто слез в его стальных глазах, но, когда Мир играл, плакали все, кроме него самого.
– Мир, да ты даже мертвого на слезы пробьешь, перестань. И без того тошно… Прости… – потупился и пошел разминать травы.
Скоро брат старший с сестрой вернулся из города. С невестой Ярополка они так же искали хоть что-нибудь, что могло бы помочь. Не нашли. Ничего не нашли. Но зато маленькая Вецена сплела веночек из цветков мать-и-мачехи, которые отцвели и уже покрылись белым пухом.
– Мир, возьми, я сделала это для тебя, – сказала девочка – в нем волшебная сила, которая поможет тебе.
Ярополк вяло усмехнулся.
– Спасибо, Вецена, это так мило. Уверен, теперь пойду на поправку. – сказал растроганный Мир и снова улыбнулся, уже более радостно.
Он очень любил своих родных. А они любили его. Они всегда поддерживали друг друга. Несмотря на то, что были не богаты, в избе было всегда чисто и пахло свежим душистым хлебом, скот был здоров, регулярно топилась банька, в которой пихтовые веники источали аромат земляники. Все шло своим чередом. Шло… Разумеется, венок, хоть и наполненный искренней любовью сестры и верой в волшебство, не мог исцелить брата.
Мать, готовившая обед, пришла с тарелкой горячего капустного супа. Она села рядом на скамью и подала Миру. В ее добрых глазах застыла надежда. Он съел несколько ложек. Головная боль не уходила уже три недели, а сегодня была совсем невыносимой. Открывать глаза было больно. Движение причиняло боль. Даже думать было невозможно, а мысли раз за разом возвращались к одиночеству. Конечно, он не был одинок. У него была семья. Но когда-то ему нужно будет образовать свою, и тогда выяснится, что он никому не нужен. Мир не выдержит одиночества. Он не делился этими навязчивыми идеями ни с кем. Все будут говорить, что все еще впереди, что это все временные трудности. Но он чувствовал, что что-то не так.
Дело шло к вечеру. Теплому летнему вечеру. Был выходной день, работы было немного. Семья чувствовала себя неловко. Бездействие толкало думать о неприятных вещах. Даже Вецена поддерживала свой обычный энтузиазм несколько натянуто. Отец с нетерпением ждал полной луны, надеясь на действенность нового средства. Мать пыталась скрыть заплаканные глаза, отвернувшись к столу, на котором она резала свежие овощи и душистую зелень.
Мир лежал. Просто лежал, закрыв глаза. Думал, почему он не обращал внимания на счастливые моменты, когда не было боли. Так всегда бывает. Он заснул. Ему опять снилась женщина в белом с косой наготове. Только раньше он не видел ее лица. Сейчас он тоже не видел. Потому что, когда она повернулась к нему, лица не было. Ничего не было. Пустота под ее капюшоном распространилась повсюду. Все померкло.
Он проснулся в поту посреди ночи. Было очень жарко и холодно. Сухо и мокро. И. Не больно.