28. Смольный институт
29. Квартира Аллилуевых
30. Знаменская площадь
31. Николаевский вокзал
32. Царскосельский вокзал
33. Казармы Измайловского полка
Введение
Массам надо всегда говорить всю правду до конца, правду неприкрашенную, не боясь того, что эта правда отпугнет их.
Томас Кук сказал лет сто пятьдесят назад, что на Земле есть три места, которые нужно увидеть каждому, кто отправился в путешествие вокруг света: одно – это крепость Тимбукту в Сахаре, второе – старый Самарканд, а третье – Хапаранда в Швеции. Кука этот крошечный городок пленил, очевидно, северным сиянием. Сама Хапаранда могла гордиться разве что пиратским прошлым, но такое же было и у любой соседней гавани. Уникальной для Хапаранды была разве что местная легенда о волхве, который знал толк в травах и умел, словно большая птица, летать в длинной мантии сквозь полярную ночь. Городок одиноко лежал на самом краю освоенной земли, он одновременно и притягивал, и немного пугал.
Хапаранда находится у северной оконечности Ботнического залива, отделяющего север Швеции от Финляндии. Город стоит в устье реки; когда-то он включал в себя несколько островов и часть западного берега. Рядом возникали и другие поселения, среди них – более крупный город Торнио. Ради выживания приходилось делиться друг с другом всем, что давала природа: жители охотились на зимнего зверя, пасли скот на окрестных холмах, а в краткую оттепель, по колено в воде, ловили блестящих угрей.
Население Хапаранды мало походило на жителей Стокгольма, большая его часть говорила на местном диалекте, тем не менее вплоть до начала XIX века весь этот регион относился к Швеции. Однако по мирному договору 1809 года, завершившему очередную русско-шведскую войну, восточный берег реки вместе с центральным, самым оживленным, островом должен был отойти к Великому княжеству Финляндскому, только что присоединенному к Российской империи. Хапаранда осталась на шведском берегу и через реку глядела на большую свою сестру Торнио. Теперь они были чужими.
С самого момента установления этой границы она никогда не казалась надежной. Шведские власти не забывали об экспансионистских аппетитах России. Когда в Кируне, меньше чем в пятистах километрах к северо-западу от Хапаранды, было открыто огромное месторождение железной руды, стокгольмские инвесторы вынуждены были отказаться от планов провести туда железную дорогу – из опасения, что через Хапаранду, словно в распахнутые настежь ворота, в страну хлынут новые толпы русских. Эра паровозов была в Швеции в самом разгаре, рельсы, словно нервы, протягивались все дальше на север – но только не в Хапаранду. Летом, когда ни льда на реке, ни санного пути через нее не было, попасть из Швеции в Финляндию можно было только по единственному деревянному мосту.
С Первой мировой войной ситуация изменилась. Великие атлантические державы Европы, Великобритания и Франция, стали теперь союзниками Российской империи. Им нужно было не только обеспечить перемещение людей между Россией и Западной Европой; они также взяли на себя обязательство поставлять союзнику жизненно необходимые военные материалы (в частности, снарядные трубки и артиллерийские прицелы), однако прямой связи между Западом и Востоком не было. Все маршруты через Германию были, разумеется, перекрыты, а морские пути на Северном и Балтийском морях, там, где они не были сплошь заминированы, патрулировались немецкими подводными лодками. Единственно возможным, пусть и очень трудным, был кружной наземный маршрут через Северную Швецию. Томас Кук умер в 1892 году. Ему Хапаранда казалась экзотикой, взглянул бы он на нее в 1917-м!
Железная дорога появилась здесь только в 1915 году. Это была всего-навсего одноколейная тупиковая ветка, связанная с магистралью в городке Карунги, на некотором расстоянии к северу от Хапаранды. Хотя теперь эта дорога стала жизненно важной артерией военных перевозок, она все же обрывалась у финской границы, поскольку ширина железнодорожной колеи в Финляндии, как и во всей Российской империи, была не такой, как в Европе. Все грузы и пассажиров в Хапаранде приходилось выгружать из вагонов, переправлять через реку, втаскивать на противоположный крутой берег и вновь загружать в русские поезда. Зимой всё это проделывалось с помощью саней, запряженных оленями или крепкими местными лошадками; летом приходилось задействовать все лодки, которые только можно было найти в округе.
Для путешественников “бутылочное горлышко” Хапаранды было нелепым неудобством, досадной потерей времени, зато самому местечку предстояло пережить настоящий расцвет. Вместе со своей сестрой – финским Торнио – Хапаранда вскоре превратилась в самый оживленный коммерческий пограничный переход Европы. Городские заведения, в которых прежде выпивали лишь местные пастухи, теперь кишели различными темными личностями, контрабандистами и следившими за ними агентами полиции. Комнаты единственной гостиницы были забронированы наперед для дипломатов и политических деятелей (главным образом британских, французских и русских), которые вдруг повадились ездить через Хапаранду. Ни местный климат, ни невыносимо