Двадцать лет я активно занимаюсь психотерапией: поначалу моими клиентами были в основном дети, но вот уже лет пятнадцать в практике у меня преимущественно взрослые. Помимо этого, я регулярно выступаю то с лекциями, то с семинарами, пишу то книги, то статьи. И все это, конечно, вынуждает меня задаваться профессиональными вопросами и отвечать на них. В какой-то момент мне стало казаться, что всего этого уже хватит, – коллеги и клиенты знают о психологии достаточно. И тем не менее я взялась за эту книгу. Спрашивается – зачем? Думаю, я сделала это в ответ на стенания моих клиентов: «Ну как мне ему (ей) объяснить, что нужно идти на терапию? Какими словами рассказать, как убедить?» Да если бы я знала ответы на эти вопросы! Нет, конечно, я не знаю. Но я так хорошо понимаю эти мольбы и чаяния – трудно, когда из всей семьи в терапии находишься ты один…
Ни самой себе, ни вам я до конца не могу ответить на вопрос, почему у меня в голове родился этот персонаж – Скептик, сомневающийся и задающий неудобные вопросы о том, чем я столько лет занимаюсь: о психологической практике, о психотерапии. Наверное, он был нужен мне, чтобы легализовать свои и чужие сомнения, поразмышлять о психологической помощи и психотерапии и попробовать «упаковать» свои размышления в ответы для моего скептически настроенного к психологии партнера по диалогу. Есть слабая надежда на то, что разговор о сути психотерапии, ее смысле, нужности, эффективности окажется важным и для вас. Может быть, вы и есть тот самый скептик, который не верит в осмысленность работы с психологом. А может, вы практикующий специалист, которому тоже приходится выслушивать сомнения, искать и находить ответы на неприятные вопросы…
Персонаж, названный мною Скептиком, абсолютно вымышленный. Любые сходства и совпадения случайны, а рассказанные в книге примеры и истории придуманы мною для примера, но похожие случаи регулярно встречаются в моей практике. Ситуация, в которой я так долго, терпеливо и подробно отвечала бы на подобные вопросы и выпады, – тоже придуманная. Во-первых, я не настолько… хм… устойчива, терпелива и мотивированна, чтобы так подробно что-то объяснять. Во-вторых, сам формат разговора очень условный. Если бы я отвечала на подобные вопросы своему реальному клиенту, то это выглядело бы совсем по-другому: я фокусировалась бы на клиентских тревогах, сомнениях и на его праве не доверять мне – все-таки клиентская встреча не предназначена для моих пространных размышлений. И в каждый конкретный момент я могла бы дать лишь краткую информацию о том, что касается нашего терапевтического процесса.
Поэтому персонаж выдуманный, диалог наш – тоже, но надеюсь, что сами вопросы, заданные в такой гипотетической ситуации, помогут тем, кто не верит в психотерапию, поразмышлять о сути этого процесса. Ну а психологам мой разговор с выдуманным скептиком, надеюсь, поможет сформулировать то, что они хотели бы сказать реальным людям, своим сомневающимся клиентам.
По своему типажу скептики, которых мы, психологи, можем встретить в своей работе и жизни, бывают разные: агрессивные; нападающие; отрицающие психологию как науку и практику; обесценивающие; убежденные, что никто не может им помочь в их проблемах, кроме них самих; воспринимающие психологическое знание как угрозу их восприятию мира; уверенные в том, что все знают сами и разбираются в жизни лучше любых психологов… Для своей книги я выбрала особый типаж. Мой персонаж – Скептик-зануда. Он не настолько ограничен, чтобы не интересоваться новым; не настолько доверчив, чтобы принимать все на веру; не настолько нарушен, чтобы не выдерживать сложный контакт; он достаточно умен, чтобы любить размышлять, но совершенно не готов встречаться с собственными чувствами, поэтому верит в эффективное, рациональное и логичное. Он въедлив, настойчив, часто противоречит сам себе, временами пассивно-агрессивен, любит все контролировать, все подвергать сомнению, растерян и нуждается в помощи психолога, но абсолютно не готов это признать. Даже на консультацию к психологу ему прийти трудно.
Представим, что я – какая-то знакомая его друзей, и вот, зная, что я психотерапевт, он мучает меня своими занудными вопросами, не совсем ясно зачем. То ли ему нужно доказать самому себе, что все психологи – странные люди и слушать их не стоит (тогда можно успокоиться и жить дальше), то ли он пытается побороть предубеждение и поверить в то, что с помощью психотерапии есть шанс разобраться в себе и изменить жизнь, которая его не совсем устраивает (и тогда все-таки решиться обратиться к психотерапевту).
Кстати, вы наверняка знаете, что с формальной точки зрения ни я, ни большинство моих коллег не могут называться психотерапевтами – потому что у нас нет специального медицинского образования, подтверждающего этот статус. Но в данной книге я не имею в виду формальные признаки, по которым нас, занимающихся этой практикой, следовало бы правильно называть. Я применяю те слова, которые мы сами часто используем, говоря о своей работе и называя себя коротко, хоть и не совсем верно с юридической точки зрения. Обычно мы зовем себя терапевтами, а нашу работу – терапией. Однако в книге, говоря о людях нашей профессии, я иногда называю их просто психологами, а процесс работы именую то практикой, то встречами с психологом, то психотерапией… Делаю я это исключительно ради того, чтобы текст не пестрел бесконечными