ми волосами, как всегда, собранными в тугой пучок, зарывшуюся в большое одеяло и сладко сопящую в полной тишине. Девушка была не единственной, кого скрывала тёмная кровать на высоком помосте и длинным тяжёлым пологом. Уткнувшись в девичье плечо, немного приобняв, крепко спал Питер Лейн, изредка дергаясь и вздыхая, положив сухую и грубую руку на худенький и мягкий низ живота девушки. Милая Алиса каждый раз, как в первый вздрагивала от его руки, ёжась, но не отстраняясь, чувствуя терпкое отвращение по отношению к Питеру, не желая переходить с ним на «ты». Мужчина будто бы ничего не замечал, продолжая делать с ней то, что делал всегда – любить. Только это понятие жадно растягивалось между Алисой и самим Лейном в течении всей её жизни, да и его тоже. Мужчина, приоткрыв тяжёлые веки, нежно поцеловал девушку, проведя языком от губы до мочки уха, вынуждая ту проснуться и в очередной раз вздрогнуть, напоминая о «великолепно» прошедшей для него ночи, и самой отвратительной для неё. Питер как всегда явился за полночь, держа в руке тонкую стеклянную бутылку, ставя её на пол, пробираясь к зашуганной девушке, которая через мгновение была вжата в кровать, роняя горячие и слишком солёные слёзы, что как губка впитывала в себя подушка. Без лишних слов, Лейн коснулся губами влажной щеки Алисы, задевая острым носом её шею, ловя пухлые губы, надеясь хотя бы на малейшую взаимность, но в ответ лишь соль и вода. Черно-серые глаза его изучали тонкие девичьи черты. Зачем он снова идёт к ней? Врывается в спальню и её жизнь, обрекая на муки и глупые попытки добиться её расположения, осознавая, что идёт совсем не тем путём, ломая то, что строил годами.
