Адыгея расположена в центральной части Северо-Западного Кавказа, в бассейнах рек Кубани, Лабы и Белой. Климат умеренно тёплый. 40 % территории – широколиственные леса. Север – равнина, юг – предгорья и горы Большого Кавказа (высота отдельных вершин от 2000 до 3255 м). 30 % территории – особо охраняемые объекты природы.
Большие запасы минеральных и термальных вод. Недра богаты полезными ископаемыми, в том числе нефтью, есть проявления серебра и золота.
Природно-климатические условия способствуют произрастанию южных культур: персик, черешня, кизил, айва, груша, виноград, чай.
Население – 453,4 тыс. чел. человек (по данным 2017 г.). Русских 64 %, адыгов 26 %, в республике живут также армяне, украинцы, курды, татары, цыгане, азербайджанцы, белорусы.
Административный центр – г. Майкоп. На территории Адыгеи десятки тысяч памятников культуры, среди культурных и научных центров – два университета, восемь государственных музеев, шесть театров и национальных ансамблей…
Не очень понятно. Концы с концами не сходятся.
Странно соединяется: курганы, древняя культура, древний обширный край – и так мало населения, так мало исторических комментариев. Да и среди населённых пунктов преобладают казацкие станицы с русскими названиями.
Что тут было раньше? Куда делось?
Я даже не отдавал себе отчёта, что еду к воротам Кавказа, как издавна называли Черкесию.
Странные связи. Комментарий о жанре
Эта книга – не путевые заметки и не дневник путешественника. Хотя путешествие было – по краю: и в смысле определённой территории, и в другом смысле – по самому краю пропасти истории и современности, которую нельзя не ощутить, прикасаясь к русско-кавказскому миру.
Эта книга – не дневник с последовательной хронологией событий и привычной маркировкой времени и пространства («день первый», «день второй»…) Дни и события в ней перемещены и следуют иной логике: происходящее сегодня уходит во вчера, а вчерашнее может вдруг обернуться завтрашним.
Эти странные соединения и обрывы не случайны.
Со школьных времён мы знаем, что на плоскости, по Евклиду, кратчайшее расстояние между двумя точками – отрезок. Но у Лобачевского (предшественники называли его геометрию «астральной», «звёздной») поверхность мира оказывается другой. Какая из этих геометрий вернее описывает реальность? На небольших участках пространства – та, школьная. Но чем больше его размеры, тем причудливей и нелогичней оказывается мир. В том числе, и наша земля с её горами и ущельями, долинами и реками, деревнями, аулами, веками, пронизывающими друг друга.
Русская история, как давно замечено, склонна к повторению (в отличие от западно-европейской, которая трогательно застыла в старинных дворцах и булыжных мостовых и— будем надеяться, к счастью, – умерла); в нашей истории всё лязгает, скрипит своими затворами и воротами, жульнически выглядывает из подворотни или забавляется, как дитя малое. И всего этого так много, что можно понять Ключевского, желавшего (вопреки профессии), «чтобы вокруг нас было поменьше истории».
Но пока что этой истории вокруг нас – много, – как бы ни скрывали её от нас охранители.
Возможно, по мнению иных из них, тема книги – одна из таких неудобных, ненужных, несвоевременных, на что-то намекающих, опасных историй, которые желательно ещё хотя бы сто лет держать в архивах, там, в тихой плоскости полок и стелажей, им самое место.
Наверное, в темноте архива ненаписанный текст был бы дневником. Но извлекая его на свет, приходится сцеплять несцепляемое, подпрыгивать на ухабах, перескакивать ямы, преодолевая разорванность памяти и человека.
Эта книга – не дневник, а скорее документальный роман-исследование, который складывается из рассказов разных встречных, спутников, наблюдателей, очевидцев и прямых участников описываемых событий; в ней нам приходится соединять две разные геометрии. Одна – линейная (война, истребление народа и его страны), проходит штрих-пунктиром по книге. А другая – мир, свобода, надежда – нелинейна по определению. Она – нагромождение разных миров, в ней пульсирует неопределённость, сложность и разнообразие быта и бытия, – качеств, без которых невозможна жизнь.
Так, вопреки стремлению автора к простоте, странная получается книга. Странная связь…
Глава 1
Сад Аслана
Первый камень на пути
Не сразу открывается путешественнику новое место. По брызгам, слоям, песчинкам. По тени и свету. По отражению в воде, голосам людей…
В этой открывающейся постепенно стране должен быть гостеприимный хозяин. Опекун, проводник, носитель смысла места. Таковым оказался для меня не седобородый старец, а интересный молодой человек, Махмуд Каратабан. То, что он заместитель министра образования и науки Республики Адыгея, никак не отражается на облике и поведении. До этого он был министром (председателем Комитета по делам