«Не хватало еще отключиться в такой ответственный момент», – сонно подумала она.
– А сколько, – язык еле слушался. – Долго мне сидеть в этом вашем Метна… Мутно… Темна…
Девушка упала на предусмотрительно подставленные мягкие носилки.
– Уносите. – спокойно сказал судья.
Прошло около получаса с того момента, как за стражниками закрылись двери. В судном зале стояла абсолютная тишина. Наконец, оранжевая мантия колыхнулась от легкого движения.
– Эта работа меня убивает, – судья тяжело вздохнул и открыл глаза.
И ровно в то же мгновение Эмма Луиза Панда очнулась на голом каменистом пляже. Ветер дул несильный, но все вокруг приходило в движение: волны, облака, мелкие камешки под ногами и торчавшие кое-где сухие кустики. Исключение составляла лишь огромная гора высотой с десятиэтажный дом, занимавшая все побережье.
– Какая прелесть. Вырубить меня и закинуть в эту мрачную дыру – такой у вас план? – последние слова она выкрикнула, не надеясь, впрочем, что их кто-нибудь услышит.
Осмотрев пляж, и убедившись, что ничего, представляющего интерес, вокруг нет, Эмма Луиза снова опустилась на гальку.
– Пейзаж унылый, погода отвратительная, есть и пить нечего, – подвела она итог. – И самое паршивое, что здесь никого нет. Не то, чтобы я очень любила людей, но они должны быть. Другие заключенные, надзиратели, доктор… кто угодно! Без людей я сойду с ума.
Вздохнув на последних словах, девушка закрыла глаза и попыталась заплакать. Не получилось. Зато слух уловил новый звук. Шум нарастал, и, резко распахнув ресницы, Эмма Луиза вынуждена была снова их опустить – настолько ослепительно сияло солнце. Поверить было трудно, но она стояла посреди пыльной, оживленной улицы. Вокруг были люди – много людей в причудливых, ярких одеждах, и все они спешили по своим делам, хаотично передвигаясь в самых разных направлениях. Женщина вела за руку малышку лет четырех, а та загляделась на изумленную Эмму Луизу и замедлила ход. Мать обернулась: «Идем быстрее!» и через секунду затерялась с дочерью в толпе. Молодой мужчина в красном жилете оценивающе оглядел девушку, но не обнаружив встречного интереса, прошел дальше. Были и другие, но большинство шло мимо, не останавливаясь. Казалось, этому движению, многоцветью голосов, одежд и человеческих тел не будет конца. Голова кружилась, во рту пересохло, стало трудно дышать.
«Что же это за чудовищное место?» – начала соображать Эмма Луиза. С трудом добравшись до небольшой кирпичной постройки, когда-то бывшей фонтаном, она присела. Попробовала унять головную боль, прижав руки к вискам и закрыв на мгновение глаза. И тут же случилось то, о чем Эмма Луиза уже догадалась: она снова перенеслась.
Новая «тюремная камера» представляла собой городскую квартиру.
«В чем же подвох?»
Она обошла комнату, коридор, кухню, заглянула в туалет. Нашла немного еды в холодильнике, цветы у кровати и серого кота, лениво развалившегося у входной двери. Эмма Луиза подергала ручку.
– Ах, вот оно что! Заперли меня!
В ответ на это в ручке что-то щелкнуло, и дверь открылась. Но узница не спешила выходить на пустую лестничную клетку.
– Я все поняла. Теперь меня волнует только один вопрос, на который ты, Апельсинчик, так и не ответил: сколько?
Когда судья появился из комнаты, Эмма Луиза почти не удивилась.
– Это зависит от тебя, Панда, – сказал он и вышел из квартиры.
Спустя какое-то время она задумчиво произнесла ему вслед:
– Когда понимаешь правила игры, становится проще. – И добавила, не сомневаясь, что он услышит: – Спасибо.
Кот мяукнул и потерся об ноги девушки. Она взяла его на руки и вернулась в комнату, размышляя вслух:
– Значит, я могу быть, где угодно, но везде меня ждет какая-нибудь гадость… И так я буду скитаться и скитаться… бесконечно или, наоборот, недолго.... Все зависит от меня…
Кот на руках громко заурчал.
– Буду считать, что ты согласен с ходом моих мыслей. И главная из них – сделать все наоборот.
Она вздохнула, закрыла глаза и вновь оказалась на галечном пляже. С котом на руках. Вокруг все было так же, как и в первый раз. Скиталица подошла к морю.
– Знаешь, я ведь люблю смотреть на море. Перебирать камешки в поисках самого красивого. Чувствовать легкий ветер, обдувающий тело. Восхищаться огромными творениями природы. А еще мне нравятся дети. И когда люди вокруг – разные, не похожие друг на друга. Люблю живые цветы в доме.
– Как насчет оранжевой одежды? – спросил незаметно подошедший человек.
– Жизнерадостный цвет, – рассмеялась девушка. – Теперь можете послать меня куда угодно – мне везде понравится.
– Эмма Луиза Панда, – тепло улыбнулся судья. – Ты открыла глаза красоте. Ты свободна.
Рыжий
Я