Сейчас ремонт предстоял небольшой, Ганцев решил, что его можно сделать за свой счет, минуя КАСКО.
Встреча с китайцами – умноженная на утренние хлопоты вокруг обещанного Ксеньке компьютера – отодвинула решение вопроса на день.
Мальчишки видели эту царапину и сейчас смеялись над Ганцевской неумелостью.
Подумав об этом, он усмехнулся. Россияне водили машины, как питекантропы, ежедневно оббивали их обо все, что можно. Никого не интересовала царапина, они просто разглядывали джип, единственный в городе.
На асфальте перед парковкой можно было прочитать полузатертую надпись белой краской:
С ДНЮХОЙ, КСЮХА !
Кругом стояла тишина, лишь за спиной на торцовой стене глупо щелкали китайские часы в виде тарелки с парой нарисованных рыб.
Ганцев вздрогнул, ощутив тепло чужого тела.
– Ксеня, – строго проговорил он. – Прекрати.
В ответ что-то зашуршало.
– Ксения, ты поняла, или нет?
– Поняла, дядя Слава.
Окно слабо отражало обоих.
В коротком цветастом халатике Ксенька казалась наивной.
А он – бруталом, каким не был.
И, самое главное, Ганцев не мог понять, каким образом вместо того, чтобы возвращаться в офис, он позвонил коммерческому директору Георгию, велел разбираться с китайцами самостоятельно, пересел на водительское место и приехал сюда.
– Ксеня, тебе шестнадцать лет, – устало сказал он. – После того, что произошло, я являюсь уголовным преступником. Если кто-то об этом узнает, мне светит статья.
– Фигня, дядя Слава, – возразила полудочка. – Вы отстали от жизни и в ней не ориентируетесь. Если сегодня сажать всех, кто занимается сексом раньше восемнадцати лет, город опустеет, а тюрьмы лопнут.
Он не ответил, не зная, чем крыть Ксенькину аргументацию. Возможно, она в чем-то была права.
– Мы живем в троглодитской пещере, дядя Слава. Законы тут пишут школьные кошелки в вязаных кофтах. А в американских колледжах все трахаются с двенадцати лет и еще никто не умер.
С подоконника ему заглядывали в глаза нежные, звездчатые белые цветы.
Элла обожала домашние растения, ухаживала за ними любовно и у нее круглый год что-нибудь цвело или здесь, на кухне, или в Ксенькиной комнатке или в большой общей.
– И вообще, дядя Слава, все гораздо проще. Тетя Рита позавчера обозвала меня Лолитой и была права, потому что сейчас я в самом деле развратная малолетка.
– Ты не развратная, – перебил Ганцев. – Ты…
– Это так, – не давая говорить, возразила Ксенька. – Так и есть. Но я где-то читала, что нельзя остановить время, даже если сломать часы. Жизнь бежит вперед и не зависит от нас. Пройдет три года – всего три года, какая-то тысяча дней! – и мне исполнится восемнадцать. Станет плевать на все эти глупые законы, со мной можно будет трахаться хоть на ресепшен «Президент-отеля», и никто слова не скажет!
– А