Только когда в коридоре её руку крепко стиснули пальцы Магдалены, девушка очнулась от этого короткого забытья.
– Что ты делаешь, глупая? Ты хоть понимаешь, что творишь?
– Оставь меня! – воскликнула Амелия и попыталась вырваться, но нянька настойчиво удерживала её за запястье. – Он умирает, Магда! Он умирает! Он бросает меня одну и всё, о чём он может думать – это его дурацкое завещание! Да будь оно проклято! Как он может так поступать со мной?
– Сейчас же вернись к своему дяде и скажи ему то, что он желает услышать! Не будь эгоисткой, побойся Бога! В последний час дай ему покой! Что же ты творишь, безбожница?! Ты хочешь повторить то, что сделала со своей несчастной тёткой перед её кончиной?
– Я ничего не сделала!
– Вот именно!
Тогда Амелия закричала, громко и надрывно, так что Магдалене пришлось ударить её. Пощёчина получилась хлёсткой и сильной, и девушка схватилась за покрасневшую щёку, уставившись обезумевшим взглядом перед собой.
– Боже, помоги этой несчастной! – произнесла Магда, прижав руки к груди, и поспешила в графскую спальню.
Амелия вернулась в свою комнату и заперла дверь. Она взглянула в зеркало, но увидела там лишь своё отражение – опустошённый и невесомый бледный призрак. Затем уселась на пол возле постели, прижала ладони к ушам и закачалась из стороны в сторону, желая лишь одного: чтобы вихрь голосов в её голове поскорее стих, чтобы они все оставили её в покое. Но они не уходили, и она слышала их безумные речи, распознав в этой какофонии голосов только одно слово: «peacach».
Грешница, грешница…
***
После долгих дней горя, подготовки к похоронам и погребения, Амелия ощущала себя разбитой. Она не могла заниматься бумагами дяди, и финансовый вопрос её наследственности оставался открытым. Графиня погрузилась в скорбный траур, понятный любому; она принимала слова сожаления от знакомых и соседей, а также пожелания видеть её на скорых мероприятиях. Амелия ещё никогда не была так убеждена в намерениях окружающих заполучить её в качестве невестки, хотя Магда пыталась заверить её, что то были банальная дворянская учтивость и вежливость. И всё-таки с каждым днём она ненавидела своё приданое лишь сильнее.
Граф Монтро был похоронен в городке Данди, что находился чуть южнее
Форфара, и Амелия вместе со своим сопровождением осталась здесь на неделю.
В своё время Джеймс Гилли спонсировал восстановление местного кафедрального собора Святого Павла, поэтому панихиду по нему отслужили здесь с большим уважением и страстностью. Племянницу графа местные клирики принимали, будто святую, и обещали молиться за её здоровье.
В соборе царило какое-то особое умиротворение, даже в