Но и сумев задать тон новой государственности в одной, отдельно взятой стране, Россия продолжила свою поступь на международном уровне – по философии немецкой, идеологии евромарксистской, экономике английской, социализму – и тому французскому.
Казалось бы, именно в 20 веке появилась великолепная возможность вырабатывать собственные варианты концепций с учётом неординарных национальных особенностей и, конечно же, официальных государственных вариантов отечественной философии в её извечном споре «славянофилов» с «западниками» – по центральной проблеме выбора приоритета: личности перед обществом или общества перед личностью.
Западники утверждали и утверждают, что свободной может быть только личность, а понятия о свободном обществе – пропагандистский трюк, только для того, чтобы подавлять личность.
Общество действительно становится свободным, если в нём отпадает необходимость защиты интересов одних от интересов других. Но именно это возможно при отсутствии посягательств одних, не в меру свободных личностей – на права других, не менее желающих свободы. И чем больше общество восстанавливает правовой баланс, тем оно становится всё свободнее и свободнее.
20 российский век можно принижать сколько угодно, но осталась и тяга к унизительному подражательству импортным концепциям. И если бы реформаторы ко всем красивым импортным формулировкам Конституции 1993 года прямым текстом добавили :
– ожидайте при этом массовую безработицу;
– прежнюю поляризацию общества на богатых и бедных;
– тот же наёмный труд бедных на богатых;
– опускание до физиологически минимального прожитка;
– прямую зависимость прав и свобод от материальной состоятельности;
– неуклонное повышение цен на товары и услуги жизненной необходимости – б е з соответствующего повышенияи жизненных уровней
– судьба России, без всякого сомнения, была бы иной.
Сегодня она стоит перед выбором – либо предвидеть последствия вальяжной свободы из-за разных уровней развития и её понимания, упреждая действенными ограничениями злоупотребления ею, либо приходить к ним же с величайшим опозданием, ценой немыслимых отечественных жертв и ущербов.
====
Но, впрочем – закономерен и такой вопрос: а имела ли место национальная идея Руси-России – вообще и если да, то когда и куда запропастилась? Так запропастилась – что не сыскать было и целому сонмищу Институтов и Центров аналитики и прогнозов.
А дело в том, что если она и существовала, то её небрежно обронили вместе с горячим и давнишним желанием некоторых реформаторов круто разбавить *западничеством* – традиционное *славянофильство*.
И поскольку именно это в какой-то мере – удалось, то она не просто утерялась! О ней вспоминать было – в убыток реформации.
Ибо, исторически, национальная идея России и зародила её как государство и сопутствовала становлению, росту и развитию только в те периоды, в которых различные удельные образования и разъединительные эгоцентристские тенденции – уступали место тенденции о б ъ е д и н е н и я.
Нетрудно себе представить – как эта национальная идея способствовала ещё большему росту и развитию – будь она актуальна не от угрозы к угрозе, а постоянно стабильной во все остальные периоды между ними.
Теперь же для этого надо ещё суметь не менее плодотворно совместить прозападную тенденцию на разъединительную свободу от личности, от общества и от власти – которая направилась в самую пику исторической национальной идее России.
====
И тут вдруг обнаруживается, что у современных отечественных аналитиков, психологов и социологов – не стало шансов изыскать модерновый смысл патриотизма и уловить обновлённую национальную идею России.
А их и в самом деле – не стало.
Ибо понятие о патриотизме – оно не коммерческое. Оно глубоко интимное, семейно-родственное, формирующееся совместным вкладом в обустройство и защиту своего ареала оседлости – не психическим переживанием из-за кордона.
Не философскими изысками лучшего будущего вместо никудышнего настоящего, а собственными руками, ногами и горбом.
Эти шансы тут же исчезают, как только в основу конституционного строя вкладывается частная позиция с особой заботой о её неприкосновенности, с невмешательством в дела соседей и коллег, родителей – в поступки детей, супруга – в поведение супруги, а избираемой власти – в судьбы избирателей. И наоборот.
Они