Герой будущего времени. Пермяков Александрович Максим

Лишь фонари освещали улицы для редких прохожих. Один из фонарей, находящийся у входа главного здания печати, подозрительно освещал следы мужских ботинок на снегу, будто намекая на то, что за гражданином, оставляющим такие следы, стоит проследить. "Куда же он в такую рань?"; "Ощущение, что прячет что-то"; " И на лице, главное, улыбка застыла. Дурак какой-то" – так и бубнил про себя фонарь. Тот самый дурак, тем временем, возился у замка, пытаясь вставить ключ в давно заржавевший замок. Руки тряслись, паника накрывала Артёма, чьё имя было несправедливо опорочено. "Не могу же я облажаться, заступая на первую службу" – думал он, непрерывно дëргая ключ.

      После множества попыток, замок поддался, впустив в себя уже замерзшего путника.

      Артём, скинув пуховик и меховую шапку, отправился обследовать кабинет, в котором он работал аж с 2019 года. "Уже десять лет… Целых десять лет, а я первый раз на дежурстве, не должно быть так, не должно" – ужаснулся новоиспеченный дежурный.

      Аппараты блестели, стоя в ряд. Каждое рабочие место можно было узнать, по отдельным деталям. Например, место Шуры было выделено защитным кожухом. Он очень занятой работник, ему нужно больше личного пространства, и минимальное количество шумов. Место Артёма было максимально простое. Стол, стул, машинка. Более ничего ему не требовалось, к тому же, Артем – самый общительный работник, который не брезгует дать кому-то совет, подслушать чьи-то разговоры....

      Обойдя три ряда завораживающих печатных машин. Он взял бланк в руки, смахнул с него пылинки, прилетевшие с окна. Начал заполнять. На листовке можно увидеть три столбца, дотошно заполняемые твердой рукой. "ФИО, готовность и чистота аппарата, лучший работник" – говоря себе под нос, заполнял формы Артём. Последний столбик оставался пустым до того момента, пока дежурный не спустился по списку к своим инициалам. "Так, так, а вот и я" – пронеслось в мыслях у него.

      Бывалые на месте Артёма, мужики сказали, что нужно ставить галочку напротив своей фамилии, чтобы получить премию. Дежурный, немного помедлив, поставил ту самую отметку, что давала возможность получить денежную надбавку.

      День на новой должности прошёл так же, как и обычно. Он загрузил свои репортажи, снятые за прошлую неделю, в машинку. Та, на основе искусственного интеллекта, начала создавать газетные сводки. Всё, что оставалось Артёму – ждать, изредка проверяя, не требует ли программа дополнительных данных.

      Единственное, что тревожило скучающего работника, так это отсутствие Шуры. "Шурка молодой, юность в нем гуляет, однако, умён, очень умён. В свои девятнадцать лет, делает самые интересные, самые читаемые новости. Только вот, аппарат у него чистенький, новенький, в пыли весь. Странно это. Казалось, скрывает что-то за своими стенками, что-то то, что даёт ему силу писать так… круто?" – начал размышлять Артём, но вскоре вспомнил о том, что позволил себе заглянуть в маленькую будку гения, увидев там самое неинтересное и глупое, что можно было увидеть… Книги, там были обычные книги. Бумажные носители информации, сделанные ручным трудом, написанные рукой человека, давно вышли из оборота. Они, безусловно, остались, но лишь у бабушек и дедушек. У старшего поколения, если быть точнее.

      Сегодня того человека, которого так бурно обсуждал Артём, отсутствовал на работе. "Куда же он пропал?" – закончил дежурный свой день, думая над этим.

      – Больше эмоций! Я говорю вам, больше эмоций! – срывая горло, кричал Шура.

      – Да куда уж больше, начальник? – отозвались с другого конца студии.

      – Слушай ещё раз, ты тот человек, который только что сбил пешехода. На фоне тебя, да-да, именно там, где зелёное полотно, будет разбитая машина, заснятая мной на месте происшествия. Изобрази гражданина, который через пару часов будет посажен в тюрьму, а может более того – убит. – Устало давал нотации гений письма.

      День был окончен. Шура направлялся домой. Снег мягко хрустел под ногами, знаменуя конец дня. "Материал отснят, завтра буду загружать в машину, может, половину напишу сам" – думал он, выискивая путь домой, среди однотипных питерских пятиэтажках. Ему давно предлагали переехать в дом лучше, в дом, выделяемый печатным домом. Жил он в нём месяц, даже смог освоиться: привыкнуть к тому, что есть личная, подземная парковка, познакомиться с соседями, основаться в новом месте, в котором неведомое количество дорогих бутиков. Однако каждый раз, когда Шура проезжал мимо старых кварталов, душа так и ныла, тянула обратно. Хотелось простоты, лёгкости той, с которой парит бабочка с одна цветка до другого, хотелось душе отречься от цивилизации, хотя бы на пару часов, но отречься. Долго гений мысли не томил – собрал вещи, написал заявление и уехал обратно.