– Ну, это понятно. И что же вы ему ответили?
– Что, что… Начал выкручиваться. Сказал, что какие там операции, ну, подумаешь, гипс на переломанную ногу наложил. Я вспомнил про тот давний случай с Васькой Тропининым. Так вот, я ему сказал, что это была просто первая медицинская помощь пострадавшему, и что делал ты это с профессиональной, практикующей сестрой милосердия.
– Понятно. А о других операциях он не спрашивал?
– Нет. И это меня немного успокоило. То есть он детально ничего не знал, это были именно слухи. Но ты не обольщайся, – более сурово проговорил он, увидев, что Сашка после этих слов улыбнулся. – Это ненадолго. Этот урядник, ты с ним уже знаком, въедливый человек. Хотя эта въедливость ему, наверное, и положена по долгу его службы. А потому вот что! Он, вероятно, начнёт постепенно более детально всё о тебе выяснять. А если ему, к примеру, тот же Яков Ненашев ляпнет о тебе то, что он ранее о тебе болтал? Ведь Яшка и сейчас не верит в то, что ты студент. И вот такие Яшкины слова о тебе точно привлекут ещё большее внимание того же урядника. А потому тот начнёт более дотошно копать. Но тогда он может, пусть и постепенно, как я сказал, докопаться до чего-нибудь… И я очень надеюсь, что эта его постепенность растянется во времени.
– Да, с Ненашевым не так всё просто. Я согласен, что его словами урядник может заинтересоваться. Но вы же ему объяснили про операцию.
– Я ему объяснил, но только об одной операции. Я ему ещё объяснил и то, что, мол, к осени ты уже покинешь село, вернувшись снова в свой университет. Он знает твою историю, а точнее байку, которую я для всех придумал, а потому немного успокоился.
– Ну, и прекрасно! Что ещё нужно?
– Нет в этом ничего прекрасного. Дело всё равно очень хреновое.
– Почему? Всё ведь нормально.
– Да какое там оно нормально! – стукнул кулаком по столу Карелин. – Я почему и сказал, что его любопытство растянется во времени. И дай-то Бог, – Игнат Степанович перекрестился, – чтобы оно очень здорово растянулось. Ведь ты же, скорее всего, не сможешь покинуть село до осени. И что я тогда буду ему объяснять? Что ты решил не продолжать учёбу? Он в это точно не поверит, да и никто в нашем селе в это не поверит.
– Ну, можно сказать, что я пытался восстановиться в университете, но меня не приняли.
– Хм, это хорошая мысль. И в селе в неё все поверят, причём с радостью поверят. А вот урядник не поверит. Точнее, он, возможно, и поверит, но начнёт всё выяснять, сомнения у него останутся, такая уж у него работа – на слово не верить. На всё бумага должна быть. А потому на слово он и мне не поверит, хотя я в селе и не последний человек. Но он-то уездный урядник.
В уездном административном аппарате России должность уездного полицейского урядника являлась важнейшей. Уряднику предписывалось вести «жизнь честную и трезвую», формируя среди обывателей образ честного и неподкупного полицейского чиновника, завоёвывать доверие местных жителей. При этом урядник содержал собственную лошадь, был вооружён драгунской шашкой и огнестрельным оружием. И жалование его было неплохое: в год ему полагалось 200 руб. самого жалования, а также на обмундирование – 50 руб., на содержание лошади – 100 руб., на ремонт шашки – 55 коп. И как бы важнейшей частью его амуниции была «памятная книжка» (блокнот), в которой он обязан был делать ежедневные записи о происшествиях. Кроме того, по замыслу министерства внутренних дел, ведение «памятной книжки» должно было повысить грамотность урядников, сформировать привычку к письменному труду.
Основной задачей урядника являлась охрана спокойствия и безопасности, предупреждение и пресечение преступлений. А также обязанность негласного наблюдения за неблагонадёжными, подозрительными. Урядник отвечал за сыск беглых, беспаспортных или нищенствующих крестьян, расследовал мелкие преступления, производил задержание виновных и подозрительных лиц. А потому Игнат Степанович с опаской и относился к нему, понимая, что именно такой человек может свести на нет все уловки «дяди со своим племянником».
– И он может начать дотошно всё выяснять, – продолжал Карелин. – А в этом деле и особой-то дотошности не нужно – свяжется со своими знакомыми по службе в Бийске, а те за пару дней наведут справки, и сообщат ему, что Александр, а точнее Алексей Николаевич Карелин, то бишь мой племянник, ранее да, проживал в Бийске, а сейчас живёт и работает в Новониколаевске. И что тогда?!
– Да, а вот это будет действительно очень уж серьёзно… – удручённо протянул Александр. – И для меня, и для вас. Меня наверняка запроторят в психушку, а вас – за решётку. За обман властей и за то, что приютили у себя какого-то проходимца.
– Вот то-то и оно! – повторно стукнул по столу Игнат Степанович.
– Да-а, ну и дела… И что же делать?
– Спроси что-нибудь полегче. Если бы я это знал…
– Да-а, значит, к осени мне нужно уходить из вашего села.
– Куда?!
– А