Во входную дверь постучали – громко, настойчиво, даже агрессивно. Разумеется, дверь была не заперта, и весь грохот создавал один из постояльцев. Даже зная это, Лизе пришлось сделать усилие, чтобы не вздрогнуть и не оглянуться, а остаться такой же безучастной, как и та женщина возле умывальника.
Дом постепенно наполнялся нелюдьми, голосами, звуками. Лиза выскользнула из кухни, и, проходя по коридору, мельком заметила отражение девушки, внутрь которой она вероломно вторгалась. Пухлое личико с малюсенькими глазками и непослушными белыми кудряшками. На поношенном платье неряхи местами виднелись пятна.
«И за что ее только сюда упекли?»
У Инги бы нашелся на это саркастичный ответ. У нее вообще чувство юмора было получше, чем у всех них вместе взятых. Инга бы пошутила – все бы разразились дружным хохотом, на мгновение, забывая об общей проблеме. И только грозный голос Кэтрин вернул бы все в прежнее русло. Лизе вдруг снова стало одиноко. Она особенно скучала по Финну, и, конечно, по Димке.
В комнате теперь было полно нелюдей, поэтому девушке пришлось буквально протолкаться к своей кровати. Едва заметив вывернутую наизнанку сумку, Лиза мгновенно вспыхнула от гнева.
– Кто это сделал? – проревела блондинка, злобно сверкая крошечными крысиными глазками. Даже для дурдома, чем по сути и был Дом для бракованных, это было слишком.
Нелюди шарахались в стороны, когда Лиза громко требовала ответа. Ее маленькая нога едва не опустилась на что-то мягкое, и, поняв, что это было, Лиза взревела еще яростнее.
– Кто это сделал?! Выходи сюда, тварь! Я с тебя шкуру спущу!
Она подняла с пола куклу, пытаясь одновременно запихать набивку обратно в распоротый живот и вытереть рукавом слезу с собственной щеки. Кукла нисколько не походила на игрушку Настюшки, однако Лиза как будто снова переместилась в тот самый день на Земле.
Один из нелюдей – тот крупный тип в углу с глазами в разные стороны – подозрительно грыз ногти сразу на пяти пальцах и противно хихикал. Лиза бросилась на него и ухватила за шиворот.
– Зачем ты это сделал? Отвечай! Отвечай сейчас же!
Лиза перехватила его руку и парой жестких ударов о стену выбила из нее кухонный нож. Толстяк возмущенно уставился на девушку. Нелюди замолкли и тупо смотрели, чем все кончится.
– Я хочу знать, что внутри.
– Псих! Чертов псих! Там ничего нет, как и у тебя! Как и у всех вас!
В сущности, психом он и был – бракованным. Однако Лиза продолжала говорить с толстяком, как с нелюдем, как будто могла пристыдить его, вырвать из него просьбу о прощении за все, что другие нелюди ей сделали. По щекам девушки текли слезы, такие же скупые и маленькие, как и ее временные глаза.
– Это моя кукла! Моя! Понял? Мои вещи нельзя трогать! И тем более вспарывать им брюхо этим чертовым ножом!
– Но я хочу знать, что скрывается там; что у них там, внутри. Я хочу видеть это.
– А я не хочу, чтобы ты прикасался к моим вещам.
Лиза ударила его о стену сильнее и конец фразы процедила сквозь сжатые зубы, слегка поцарапав себе язык – трудно за день привыкнуть, что у тебя сколото сразу два резца. Вероятно, до того, как Лиза в нее вселилась, блондинка сопротивлялась при аресте, и ей выбили зубы.
– Еще раз тронешь мои вещи – я этот нож тебе в глотку засуну, ясно? Да так, чтобы оно у тебя знаешь откуда вылезло?
Из толпы нелюдей Лизу буквально вырвали женские руки, так и не дав вдоволь насладиться угрозами. Лиза сопротивлялась, всеми силами выражая свое недовольство, и уже как раз собиралась добавить парочку крепких ругательств, когда женщина оттащила ее за стену и, зажав рот ладонью, зашептала.
– Послушай, ты здесь меньше суток, а следующую ночь можешь и не пережить, если продолжишь в том же духе. Знаю, что ты думаешь: «тут же полно охраны». Но, поверь, ночью они не станут спасать тебя, когда психи явятся поквитаться. Охране нет дела до нас, пока мы не выходим наружу. Мы в помойном ведре, все мы. Поэтому если хочешь жить, постарайся не вонять слишком сильно, чтобы не привлечь лишнее внимание.
Секунду Лиза ошарашено смотрела на женщину. Она говорила как человек. В ней как будто была Душа. Наверное, в этой странности и заключалась ее поломка, в итоге незнакомка ведь тоже была нелюдем.
Лиза понятливо кивнула, чтобы женщина убрала руку от ее рта. Незнакомка совсем по-человечески покачала головой и протолкалась обратно в комнату через толпу нелюдей.
Кэтрин сказала бы Лизе то же, что и эта женщина. И была бы права. Лиза была самой несдержанной, юной и… глупой, если уж на то пошло. Так, почему, почему же сейчас здесь была именно Лиза − не расчетливая Кэтрин, не остроумная Инга, не миротворец Финн? В отличие от остальных, Лизе было шестнадцать, когда все началось, и она меньше других была готова ко всему этому.
Незнакомка оказалась права. Ночью охранники и правда испарились, так