(1) Июнь 1962 года, город Новочеркасск. Дочь нашей домработницы, девочка лет десяти или одиннадцати, которая должна была за мною присматривать (мне пять лет, родителей дома нет) берет меня с собой «смотреть революцию». Идем к заводу, смеркается, толпа, горят костры, люди в казачьих штанах с лампасами. Интересно. Приезжали начальники из Москвы, были прогнаны. Народ посылает группы людей на другие заводы – их там около двадцати, у подножья горы, на которой находится центр города. На завтра планируют поход в центр, к горсовету. Никто не расходится. Женщины с кастрюлями и пакетами раздают еду. Настроение приподнятое.
Потом было много всего – и танки, и стрельба, и развороченные мостовые, которые много лет никто не чинил, чтобы не забывали. Но в памяти осталось детское восхищение необычайным подъемом, энергией, разлитой в воздухе.
(2) Сентябрь 1973 года. Живу у бабушки в Москве, учусь на первом курсе мехмата МГУ. Бабушка посылает меня с банкой в магазин, за сметаной. Выстаиваю очередь в молочный отдел, даю банку, продавщица что-то в нее наливает. Я повторяю: «Мне сметану, пожалуйста». Она огрызается, что, мол это и есть сметана. Я возмущенно возражаю: «Сметана не льётся!» Очередь разражается гомерическим хохотом, и меня начинают расспрашивать, из какой глуши я приехала. А потом – объяснять про Москву. Оказывается, если сметана льется, то это хорошо, поскольку её просто водой разбавили. А если не льётся – значит, еще и мелко нарезанной туалетной бумаги намешали. Дома сметана называлась развесной, а здесь – разливной. Недоумение. Почему смеются? Где лампасы? Когда будем зажигать?
(3) Июнь 1974 года, прилетела к родителям в Новочеркасск, привезла из Москвы 1 кг сливочного масла. Иду в магазин за хлебом, вижу – масло продают. Вот думаю, куплю, покажу родителям, чтобы не заставляли меня из Москвы таскать. Подхожу поближе и обнаруживаю змееобразную очередь, с разделителями (нынче такие во всех больших аэропортах имеются, но тогда я ее впервые увидела). В очереди стоит бывшая одноклассница, кричу ей: «Танечка, возьми мне грамм двести.» Очередь разражается смехом, и я вдруг замечаю, что вся очередь состоит из беременных женщин. Кто-то поясняет, что сливочное масло дают по 100 грамм в руки один раз в месяц, при сроке беременности от пяти месяцев и более. Хватит на сегодня. Хабаровская музыка навеяла. Удачи вам, хабаровчане!
Те, кого в детстве туалетной бумагой кормили, не зажигают костров даже тогда, когда их собственных детей отравленной пригожинской едой в школе отоваривают. А Фургал узнал на каком-то заседании, что детям в школе теплая еда положена, но денег на нее нет, поэтому получают её только дети богатых родителей (сами платят) и калеки, но этим – второе меню, дешевое. Фургал изменился лицом, как сказали бы в позапрошлом веке, и слегка севшим голосом спросил: «Вы понимаете, что мы делаем?»
Оцените это «мы». И не поленитесь, найдите ролик в ютьюбе. Он того стоит. Так вот, Фургал деньги нашел, и теперь все дети получают одинаковые хорошие горячие обеды. Правда, для этого ему пришлось сократить штат управленческого аппарата более, чем вдвое, и запрлаты администрации, включая свою собственную, тоже вдвое. А премии вообще убрать. Были еще квартиры сиротам, построенные медицинские и акушерские пункты в поселках и деревнях, в которых ни одной больницы уже не осталось, зато жителей по тридцать, а то и пятьдесят тысяч имеется. Еще десятки машин скорой помощи добыл, оборудованные по последнему слову техники, и ещё, и ещё, и ещё. И правительственную яхту для приёмов дорогих гостей на продажу выставил. Да, и про билеты не забыл. Цену билетов на местные самолеты Фургал уменьшил в четыре раза. Дело в том, что длина края, если просто линейкой по карте мерять, составляет примерно пять тысяч километров, и там иногда до райцентра только на самолете и можно добраться, к врачу, например.
Я будто репортаж с поля боя веду. Что, в общем, соответствует. Абзац вверху написала два дня назад, а сегодня – Фургал официально ещё даже не снят из губернаторов, и новый не назначен, а билеты уже опять подорожали, блин.
И вот еще что бесит. Московские оппозиционеры, политически ангажированные блогеры и прочие комментаторы, заполонившие ютьюб, называют все его дела популизмом и мелочами. А самого Фургала – исключительно бывшим сборщиком металлолома, и со смаком обсуждают криминогенную обстановку тогда-тогда в Хабаровском крае и допускают, что тогда-тогда может что-то и было, они не могут быть точно уверены, но посадили его не за это.
Предлагаю читателю самому вставить в это место все самые крепкие русские выражения по вкусу, громко и размеренно произнести их вслух, а уж потом продолжить чтение. (Для тех, кто в наших предыдущих Прогулках участвовал, поясняю. Как и было сказано, ругань – это состояние души; и редиска, суть вкусный овощ, может стать ругательным словом, зато русский мат вполне можно на минутку превратить в жупел для этих болтунов, чтобы он у них в горле застрял и таким образом выполнил позитивную роль в благородном деле затыкания мурла и очищения эмо-сферы.)
Если не знаешь – какого лешего говоришь?! Скажи