Треплет дуба листья жестяные.
Звуки гулки в ветреной ночи.
Сполохи сияют огневые,
И луна холодные лучи
Запускает в стылое пространство.
Беспокоен мглистый окоём
Кратером очерченного царства,
Где с тобою бродим мы вдвоём.
Смотрим на прошедшее, как в омут,
Где черна и пагубна вода,
Где желанья, словно галька, тонут,
И уходит счастье навсегда.
Там заветы были, да запреты,
Невозможность – лучшее из зол…
Как же мы, стремясь забыть всё это,
Полюбили наш заветный дол!
Не вступая больше с жизнью в споры,
Мы всему творению равны
И благословляем эти горы,
Что, красой веков осенены.
Завтра вновь заблещут над селеньем
Склоны золочёные, и вновь
Мир осенней обуяет ленью
Винограда собранного кровь…
Осенний монолог 2
Осенняя печаль – нечаянная грусть,
Сиятельны её щемящие утраты.
И я сама себе потерянной кажусь,
Считая не доход, а лет своих караты.
Как много их ушло за подлый медный грош,
Как мало их теперь осталось на ладони…
И, как былую жизнь в сомненьях не итожь,
Подкралась старость, словно вор в законе.
Казалось, что вода течёт быстрей годов,
И так легки, подчас, иных событий путы,
Но множились труды, и был их груз пудов,
И бранных слов вражда была страшней цикуты.
Мне небо не вернёт любимых и друзей,
Ушедших навсегда за окоём заката,
Откуда не придёт ни писем, ни вестей.
Власть памяти в душе и бережна, и свята.
Я к ним не тороплюсь, но помню с юных лет,
Что встретиться опять нам всё-таки придётся,
Ведь смерть лишь переход на вековечный свет,
В другую жизнь она – волшебное оконце.
Мгновения конца и, чем нас встретят там,
Не знаем, но живём, как будто сами вечны.
Что будет милосерд Спаситель ко грехам,
Надеемся и мчим, как бабочки, беспечны.
Реальность только здесь, минута – словно год,
В ней всё сошлось сполна: грядущее, былое…
А осень тут как тут с дарами у ворот.
Мне грезится, что я её богаче втрое.
Осенний монолог 3
Приял Иосиф золото и смирну,
И ладан над младенцем воскурил…
Мария-Дево почивала мирно,
Лишившись в родах драгоценных сил.
Горел очаг, накормленный соломой,
Лежал младенец, как ягнёнок, тих,
Звезда сияла ровно, и знакомо
Пустынный ветер пел свой древний стих.
Волхвы смотрели на картину эту,
И мысли их казались громче слов.
Любовью и объято, и согрето
Пространство было, и нехитрый кров,
Что дал приют семейству непростому.
Мгновения считал наставший век….
И было всем тепло вдали от дома,
Где несмышлёныш, Богочеловек
Ещё не ведал о своём грядущем,
И, приникая к маминой груди,
Пил молоко. А зло ярилось пуще
От непорочных девичьих родин,
И, в дьявольском терзаясь нетерпенье,
Что накрывало, как девятый вал,
Объятый страхом, Ирод в диком рвенье
Побить младенцев слугам приказал.
И воины, послушные приказу,
Втыкали пики в детские тела…
Кровавому прощения экстазу
Сама природа так и не дала.
Прошли века, убийство не приелось
Держателям державы и венца.
Им чужды милосердие и щедрость,
Присущие сердечности Агнца.
И пусть они щепотью троеперстья
Хоть днями напролёт венчают лбы,
Они – потомки Ирода, бесчестье
Перед Христом – знамение судьбы.
Ни дальние пределы, ни Египет
Не сбережёт их присных от суда.
Отравлен ими хлеб и воздух выпит,
И кровью