Лондон, Пикадилли. Борис Козлов

его, обутая в ботинок от дока Мартенса (привет вам из шестидесятых, миллениалы!), ступила на ступеньку эскалатора в Гэтвик. Люди вокруг, деловито волочащие личинки своих колесных чемоданов, походили на муравьев, люди выстраивались в живые подвижные цепочки, влекомые общей для всех целью, скрытой где-то там в центре лабиринта ходов, за десятками раздвижных стеклянных дверей, под присмотром камер и рослых констеблей. Да, аэропорт по-прежнему напоминал ему большой муравейник, а сам он себе – муравья, немного бестолкового и не слишком шустрого в этом идеально организованном хаосе. Терпеливо отстояв бесконечную очередь к стойке иммиграционного офицера, он устало улыбнулся молодой мусульманке в униформе (боснийка?) и ответил на стандартные вопросы: в Лондон, да… на неделю… деловая поездка… Риц, Пикадилли, вот подтверждение резервации. Быстрый недоверчивый взгляд… нет, показалось. “Добро пожаловать в Соединенное Королевство, сэр”. Господи, как же он соскучился по этой фразе.

      В центр поехал на такси – ужасно непрактичный выбор в это время дня, учитывая трафик и цену. Его водитель-пакистанец трещал без умолку в блютуз на пару с невидимым земляком, изредка, в особенно плотных пробках, съезжая с урду на английские ругательства. Город вокруг был полон дождя и огней, город был что надо – живой и как прежде любимый, город наполнял его уши музыкой и обрывками фраз, заставляя сердце стучать и глаза слезиться. Когда машина остановилась, он вздрогнул, приходя в себя, – водитель-пакистанец что-то говорил ему, тыча пальцем в окно. Риц. “О, спасибо, сэр”. Возможно, с чаевыми он и перегнул, да и черт с ним, на неделю денег точно хватит, а дальше… Уже в номере, когда дверь за белл боем закрылась, а он остался с чемоданами один посреди звенящего тишиной пространства, пришло понимание неизбежности задуманного: его последняя фантазия в роскошных декорациях Рица казалась уже чем-то почти материальным – что угодно покажется достижимым и материальным в номере Рица. Он усмехнулся этой своей мысли, потом вдруг вспомнил, что мобильный так и не включил, а на часах почти восемь, черт. Пока айфон оживал, он сходил в ванную, какое-то время простоял там перед зеркалом, с иронией изучая лицо. В прошлый раз, помнится, его молодое отражение в зеркале Рица вызывало оптимизм. Ерунда, оборвал он себя, в тот год всё вокруг вызывало оптимизм.