Схватив документ, быстрым шагом, подтверждающим полную решимость исполнить задуманное, он направился к жарко пылающему камину. Мягкий оклик жены остановил Людовика.
– Ваше Величество, подождите, не надо поспешности. – Мария-Антуанетта стремительно приблизилась к нему. – Муж мой, – глядя влюблёнными глазами, сказала она, – позвольте мне выразить свои мысли. Да, я женщина, но иногда и слово женщины бывает верным, не так ли?
Монарх повернулся к супруге.
– Я внимательно слушаю вас, друг мой, изложите ваши мысли. Признаюсь, в этом случае мне и правда необходим дельный совет.
– Ваше Величество, мы оба понимаем: сейчас не самое удачное время для того, чтобы действовать опрометчиво. Будем откровенны: в данный момент мы находимся в очень уязвимом положении, страна обременена долгами, казна истощена, кредит доверия потерян. Мы с вами легко можем стать жертвами пустого кошелька и вполне возможного народного бунта, ведь вам известно настоящее положение дел – общество задавлено тяжкими налогами, недовольство, зревшее долгие годы, сильно.
И тот самый «потоп», наступление которого после себя пророчили ваш дед и его несносная фаворитка, с лёгкостью может смыть в небытие истории величие династии Бурбонов. Разве можно допустить это, разве дозволительно нам сейчас руководствоваться эмоциями, не слишком ли это легкомысленно?
Вы умны и мудры! Нет никаких сомнений в том, что у вас обязательно получится сделать Францию вновь великой. Но прошу вас: не будьте романтиком, примите во внимание реалии настоящего времени. У нас в самом начале нашего пути слишком много недругов, и если мы уничтожим этот документ сейчас, то, если всё сказанное вашим дедом – правда, не навлечём ли мы на себя своим необдуманным поступком гнев всесильного сатаны, в неравной борьбе с которым мы рискуем потерять своё будущее и, возможно, даже свои жизни?
Молодой король, в подобающей степени проникшийся чувством своего монаршего достоинства и не сталкивавшийся до момента вступления на трон со сложностями, сопутствующими началу любого правления, не был готов идти на поводу душевных слабостей. Сейчас он стоял на фоне пламени камина с горящим взором, горделиво выпятив грудь, всем своим видом показывая полную решимость победить невидимых врагов. Глядя с нескрываемым высокомерием на супругу, он с восторженным пафосом в гнусавом голосе отрывисто заговорил:
– Я по воле Господа принял корону в критическое для Франции время, и, безусловно, я чувствую огромную ответственность, которая лежит на моих плечах. Глядя на ликующую толпу во время похорон Людовика XV, я понял, что не хочу подобной участи. Я намерен упорным трудом добиться признания всеми подданными нашей страны, независимо от их социального положения.
С самыми добрыми чувствами я вступаю на престол, с желанием посвятить всю свою жизнь Франции! Я готов на принятие непопулярных мер и уничтожу существующие злоупотребления. Нет никаких сомнений в том, что я буду хорошим правителем! С помощью министра королевского двора Мальзерба, одновременно являющегося моим большим другом, благодаря мудрым советам искушённого графа Морепа, мыслителя и экономиста Тюрго, которые, так же как и я, мечтают видеть Францию великой, я намерен провести жёсткие, но уже давно назревшие преобразования старой власти.
Я уже сейчас готов отменить феодальную повинность, реформировать существующую финансовую систему, а также провести и другие, не менее важные нововведения. И самое главное – я всем сословиям дам свободу! Истинная свобода – вот главнейшее условие развития богатого общества, и она будет предоставлена каждому! Прошлое не должно висеть неподъёмными кандалами, мешая прогрессу и движению вперёд, к лучшему будущему!
Ставлю и вас, королева, в известность, что в мои планы в том числе входит обязательная ликвидация королевских привилегий и довольно существенное сокращение всех придворных расходов, лежащих тяжким обременением на плечах налогоплательщиков. Общество должно видеть, что монарх готов добровольно ограничивать себя во всём во имя великой цели – процветания государства! Своим усердием и молитвами я превращу Францию в новый Эдем, в лоно которого устремятся лучшие представители рода человеческого со всей земли. Народ обязательно полюбит меня, ибо я буду справедлив, скромен и честен. Моя цель – сделаться подобным библейскому царю Соломону! – страстно закончил он.
Мария-Антуанетта, стараясь не выдать своего волнения, выслушала речь с большим беспокойством – она видела в словах молодого короля лишь хвастовство и ничем не подкреплённые амбиции. Ей стало страшно.
До этой встречи ей казалось, что она очень хорошо знает мужа, и только сейчас, услышав его утопические бредни, созревшие под влиянием