– Иногда у тебя получается, – одними губами сказал Аммар.
И тогда нерегиль отозвался.
Шелестом внутри головы:
Я сверну тебе шею, смертный наглец. Сегодня же ночью…
На мгновение они словно оказались лицом к лицу – бледная узкая морда, горящие волчьи глаза.
Жди!
Аммар непроизвольно вздрогнул и отшатнулся:
– Т-тварь…
Сардар тихо проговорил за спиной:
– Какой безумец дал ему меч…
– Ангел, говоришь? – Халиф смерил взглядом враз смутившегося командующего.
– Я пошлю моих людей, о повелитель…
– Нет, – резко оборвал его Аммар. – Найди кого-нибудь из воинов отряда Яхьи, о Сардар.
Высокая фигура с длинным мечом легко, словно не замечая толпы на мосту, двигалась к ним.
– И прикажи им забрать у нерегиля меч.
В ответ на непонимающий взгляд командующего халиф пояснил:
– Самийа связан словом. Он не может убивать стражу. На нем долг повиновения. Прикажи людям Яхьи забрать у нерегиля меч и замотать голову накидкой.
– Замотать… голову? – ошалело переспросил Сардар аль-Масуди.
– Да, – прищурился Аммар. – Чтобы крыльями больше не хлопал.
Разворачивая коня, халиф увидел: тварь остановилась как вкопанная.
Я тебя не боюсь.
На таком расстоянии Аммар не мог разглядеть лица. Но в груди сдавило так, что он был уверен: нерегиль злобно, паскудно улыбается.
Жди!
Ну что ж, вот оно, место их поединка. Смаргивая капли дождя, Аммар запрокинул голову, разглядывая все, словно в первый раз. Или в последний – непрошено свистнуло в голове, но молодой халиф прогнал эту мысль.
В Масджид[3] – Ширвани вела лестница из четырех высоченных ступеней. Лестница поднималась между двух каменных стен – идущему к бронзовым дверям приходилось углубляться в тоннель из тесаного камня. В проходе могли разъехаться два всадника, но сейчас между булыжниками кипела дождевая вода, скользили листья из разоренных ветром садов. Казалось, что стены сдвинулись и между ними стемнело.
Черно-фиолетовое небо лежало на низком тяжелом куполе, серый камень стен лиловел в мрачных отсветах неба, струи и разбивающиеся о карнизы капли дождя стерли для человеческого глаза резьбу над входом. В сгущающейся гулкой тьме ливня плиты под ногами казались черными. Большой вход уходил в небо отвесной стеной, с которой на ступени хлестала вода.
Вытерев лицо и опустив голову в тяжелой мокрой чалме, халиф вошел в каменный коридор.
Оба мага ожидали Аммара внутри дома молитвы – два бледных профиля над золотой парчой раскинувшихся по полу мантий. Между ними на высоком каменном столе вместо Книги Али лежал свиток Договора. Деревянные ручки держали его развернутым. Рядом виднелась рукоять большой государственной печати – и красный шелковый шнур, который должен был скрепить сургучный оттиск.
Первым заговорил лаонец:
– Мы