История в стиле рэп. Галина Щербакова. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Галина Щербакова
Издательство:
Серия:
Жанр произведения: Современная русская литература
Год издания: 0
isbn: 978-5-699-35542-6
Скачать книгу
щий то на левую, то на правую ногу. Без лица – просто серое пятно. Зато руки его – то вскинуты вверх, то расставлены, то они тычут в тебя пальцами, сложенными в детское «забодаю, забодаю». И этот голос без мелодии, без чувства, без мысли, осипше-охрипший. Исповедь-скороговорка серого лица. Я его слышу каждый день, выходя в коридорный предбанник. Там, за одной из дверей, как раз красивый юноша с умными глазами вкушает это блюдо каждый день. Мне бы поскорее проскочить это пространство грубого ритма, мне бы потом стряхнуть его серую липучую грязь бессмыслицы. И потом уже задать вопрос без ответа: что для умницы-физика – это «забодаю-забодаю»? Что он постигает с его помощью? Или, может, что заглушает в себе? Но так случилось, что вся моя история началась и кончилась под эти «звуки му». И «забодаю-забодаю» звучало недвусмысленно, как «получай, фашист, гранату!».

      I

      Звонок был уже в дверь, не в домофон. Обычно, когда одна дома, я не открываю. Опасаюсь. Знакомые о приходе предупреждают заранее, даже телеграммы теперь читают по телефону. Соседка просто кричит в дверь: «Это я, Нюся!» Но сейчас дома был муж, он как раз надевал ботинки, чтоб идти на работу. Поэтому я смело открывала дверь в пространство рэпа.

      Через матовое стекло той, окончательной двери, что ведет на площадку лифта, я вижу силуэт. И у меня нет сомнения, что это наша дочь. Она последнее время стала носить черный цилиндр. По-моему, глупо, но мода молодых такие делает виражи, что я за ними не поспеваю.

      Я открываю дверь и тут же падаю, слыша глухой щелчок. Я – еще или уже – понимаю: это выстрел, и точно знаю, что, раз человек слышит звук выстрела, значит, не убит. Нечеловеческая боль в плече, хлещущая кровь и мысль, что хуже пули: стреляла в меня моя собственная дочь.

      Как раз в полном облачении вышел муж и едва не наступил на меня. Вот когда он закричал, я потеряла сознание.

      Оклемалась я уже в больнице, боль держала меня цепкой лапой, напротив сидела дочь, вся какая-то сине-зеленая.

      – Господи! Мам! Наконец-то! Ты всех напугала, так плохо выходила из наркоза. Но знай, у тебя легкая рана. Ключица и плечо. Ерунда! К тебе уже три раза приходила милиция.

      – Зачем? – спросила я.

      – Здрасте! – возмутилась она. – Эту же сволочь надо найти или нет? Ты хоть заметила лицо там, одежду?

      Я говорю, что устала, и закрываю глаза.

      – Я пойду, – сказала дочь, – скажу, что ты очнулась и в порядке. У меня дела.

      Сквозь приоткрытые веки я смотрю ей вслед. Черный плащ и цилиндр я домысливаю.

      Когда пришел муж со следователем, я четко ответила:

      – Молодой мужчина в черном плаще и шляпе. «Эдакий классический разбойник». – Это я так острю.

      – Консьержка в это время ходила кормить собак, – говорит муж. – Она никого не впускала.

      – Утром, – вставляет золотое слово следователь, – много выходящих. Выход-вход может быть одновременен. Надо опрашивать людей.

      Лицо у мужа бело-серое. Это цвет его паники.

      Расскажу о себе. Цвет моей паники абсолютно белый. Выхожу же я из нее, из паники, безобразными красными пятнами. И они начинаются с носа. Картина, скажу вам, еще та. Пятна же на шее сидят у меня почему-то долго. Могут и целый день. Надо попросить зеркало – посмотреть…

      Так вот. Муж рассказывает мне, как чуть не споткнулся об меня, как заорал, как выскочили соседи. Сосед напротив – врач, он наложил повязку ли, жгут, но сразу сказал: «Ты фильм старый, симпатичный такой видел? Там Быков еще поет: „Вот пуля просвистела, и ага“». Сосед так шутил, объясняя мужу, что сердце не задето, что пуля «ага» – и мимо него.

      – Так что ты не тушуйся. – Это муж говорит уже мне. – Ключица срастется, плечо заживет. Я как подумаю, что чуть-чуть бы вправо и вниз… Все-таки есть случаи, когда непрофессионализм – дар божий.

      «Бога зачем приплел?» – думаю я и закрываю глаза. Слово же «непрофессионализм» корежится, распадается на куски и оседает на дно меня. Только наглое «си» осталось на жердочке, сидит и попискивает.

      – Ты сразу позвонил Инке? – спрашиваю я, не открывая глаз.

      – Да нет, – ответил он. – Уже из больницы. Дома никто не отвечал. Ответил мобильник. Она только-только вылезла из бассейна.

      Я это знаю: по вторникам у нее бассейн утром, как раз в это время.

      – У них там был такой шум, что она никак не могла понять, о чем я…

      – Сегодня вторник? – спрашиваю я.

      – Да! – отвечает муж. – Уже три часа. Я дождался, когда тебя прооперируют, сбегал на работу, вернулся домой, поставил квартиру на охрану, не до того было раньше, и приехал. Тут уже крутился следователь.

      – А Инка пошла домой?

      – Да нет! Она в шоке забыла утром в бассейне шарф и шляпу.

      – Цилиндр, – говорю я.

      – Ну, цилиндр, – отвечает он. – Чего ты к нему цепляешься? Я видел, уже и в колпаках с бубенчиками ходят. Средневековье. А она у нас подвержена влияниям.

      Я молчу. Я всегда подозревала, что боль душевная, если это боль, а не выбрыки, сильнее физической.